Ой, что сейчас будет…
Щеки мои налились жаром, а глаза - слезами. Но я только резко
зажмурилась на секундочку. Не буду я тут реветь. Еще чего. Ну,
вылетело слово. В конце концов, я ведьмочка. Не инициированная, а,
стало быть, подвержена этим самым, как их, эмоциональным всплескам.
Да, именно так бабуля говорила.
А вот и хорошо. Вот сейчас он возьмет и сразу же меня в
Чародейскую академию отправит. И правильно, ведь мне только того и
надо. Но глаза я все равно зажмурила.
Но тут кхекнул дядька Симеон, а вслед за ним рассмеялся, ну вот
прямо во весь голос, и так весело-то, и сам ректор.
Я приоткрыла один глаз и неверяще посмотрела на мужчину, который
смеялся до слез. Да у него и правда слезы выступили на глазах. Это
что же такое, а?
Тут ведьмочка молоденькая страдает, можно сказать, а эти вот…
даже слова не подобрать, эти вот веселятся.
Светлая мать… И это ректор, которому триста лет? В голове моей
не укладывалось такое-то.
Я шмыгнула носом и нахмурилась:
– Прошу прощенья, конечно. С языка сорвалось. Но что такого
веселого я сказала?
Я же… вот с детства терпеть не могу, когда надо мной
смеются.
Ректор только головой покачал, но смеяться перестал. Правда,
последние, самые упорные смешинки еще оставались в его зеленых,
таких манящих, глазах.
Да что со мной такое-то?! Куда это манящих?
Сандр Огненный ладонью смахнул слезы. Вот насмешила его эта
ведьмочка так насмешила. Давно он так не смеялся. До чего же живы
эти замшелые представления о магах. Просто удивительно. А девочка
такая непосредственная и так похожа на свою мать. На щеках мага
вдруг заиграли желваки. А вот на бабку не похожа совсем. Эржбета
Маленская, ведьма экстра класса так и встала у него перед глазами.
Точно такая же, как на том изображении, оставшемся от отца.
Яркие темные глаза сверкают из-под соболиных бровей. Пышные
русые волосы заплетены в косу и уложены вокруг головы. Она
оценивающе смотрит на молодого тогда отца и едва заметно
одобрительно улыбается.
Пожалуй, Эржбета Маленская была единственной ведьмой, перед
которой отец был готов снять шляпу.
Смеяться-то ректор перестал, но что-то посуровел вдруг весь. Вот
прямо как в моем сне. Я даже отступила на полшага. Да, язык меня
точно до добра не доведет. Уж сколько раз мне бабуля говорила,
сколько, бывало, хворостиной я получала.