Возвращались к машинам мы молча. Разговаривать и улыбаться уже
никому не хотелось. Я предположила, что остальные отряды
расправились с тварями с таким же успехом.
Столько времени и сил потрачено, столько раненых и погибших… и
всё это ради демонстрации силы. Не знаю, как остальные, а я
чувствовала себя опустошённой, использованной. Хотелось отмыться до
скрипа, словно я извалялась в грязи.
Мы уже подъезжали к форпосту, как вдруг БТР тряхнуло. Неслабо
так тряхнуло. Ехавшие впереди колонны машины перевернуло. Следом за
разрушительной волной прогремел взрыв. В воздухе отчётливо ощущался
Хаос.
Похоже, мой самодельный артефакт из накопителя всё же рванул.
Первым моим порывом было броситься вперёд, к форпосту, к отцу и
раненым, которые остались там. Но я понимала, что слишком поздно.
После такого взрыва там не осталось никого. Никого и ничего…
Что же я наделала! Я убила их всех собственными руками, когда
решила, что моих способностей и знаний хватит для создания оберега
от Порядка. Я вывалилась из БТРа и упала на колени.
– Нет… нет… – повторяла я снова и снова. – Папа, нет…
– Всем оставаться на местах, – скомандовал Савицкий и щёлкнул
пальцами.
Над нашими головами расцвёл сигил Тайной Канцелярии, призывающий
безопасников и сотрудников службы экстренного реагирования. Вчера я
не видела этот символ – было не до того, я ведь боролась за жизнь
папы. Ну или он просто появился в форпосте, а не рядом с нами.
Сейчас же я смотрела на руну, начерченную в воздухе, и едва
сдерживала рыдания. Я знала её значение. Каждый в Империи знал.
Этот символ означал максимальный уровень опасности, где гражданским
не стоит находиться. Он не только призывал всех, связанных клятвой
и особой меткой, – он запечатывал место преступления.
Ни о каком возвращении домой речи уже не шло. Мы останемся
здесь, пока не выяснится, что произошло. Пока кто-нибудь не считает
остаточные эманации и не выяснит, что рванул накопитель, созданный
отцом. Тот самый, который я при свидетелях нацепила на его шею.