Но она меня знала. Хорошо знала того, кем я был. Сандр — это не
Александр, хоть они и очень похожи. Не зря говорил, что сейчас я
здесь в отпуске, и действую по-другому. Я стал мягче и добрее, а
еще стараюсь не углубляться в дебри своего планирования, на
столетия, по развитию. Просто живу и развиваюсь, по мере своих
возможностей. Впрочем, я не жалею об этом. У меня появилась семья.
У меня есть друзья и, вообще, эта жизнь по-своему интересная, и
правда, намного легче, чем прошлая.
Однако… Потеря Кати и нерожденного ребенка… Это… Я старался
подобрать нужные слова… Сложно было это сделать, проходя через
портал, ведь они проносились в моей голове с такой силой, что я не
понимал, где сейчас Александр, а где Сандр. Всё, что я успел на
автомате, это с помощью телекинеза схватить свою верную Аквилу.
Просто по привычке…
На короткий миг я потерял над собой контроль, и его подхватил
Сандр. Сучка увидела его, и ужаснулась. Неужели она думала, что
Охотники могут меняться до неузнаваемости? Мы можем быть разными,
но в душе всегда остаемся Охотниками.
Есть версия, которая только что появилась в моей голове, что на
это она и рассчитывала. Возможно, на один короткий миг Темная Сучка
подумала, что Сандра во мне сейчас больше, а у Охотников нет детей,
и не может быть, поэтому я легко пожертвую своим ребенком.
Просчиталась… Никогда, и ни при каких условиях, Кодекс не просил
предать своего друга или того, кого ты называл своим братом.
Полагаю, что к семье это тоже относится. И когда я так говорю, это
не преуменьшение. Были случаи, когда мы предоставляли помощь
некоторым особо разыскиваемым личностям, и ввязывались в войны.
Страшные войны, но делали это с легкой душой и улыбками на лицах.
Ведь слово Охотника нерушимо. Если один сказал, что человек получит
от нас защиту, значит, любой брат ее предоставит, не задумываясь о
всяких там последствиях. Вероятно, это одна из отличительных черт
нашего Ордена. Мы всегда думали о будущем, но жили, правда, одним
днем.
Когда я прошел через портал, то не сказать, чтобы не был готов
там увидеть всё, что угодно. Но я точно знал, что Катя еще жива. Я
был спокоен, насколько это возможно, но в то же время… сама ярость
текла по моим жилам. Первое, что я увидел, был темный барьер, в
котором находилась моя жена. Хотя с Катей вроде было все в порядке,
но вот ее броня… Она пострадала, и очень сильно. Не будь ее, увечья
уже могли быть и на теле Кати. А ведь там мой ребенок.