Тренч, как и подобает жителю земной
тверди, никогда не интересовался устройством корабельного такелажа.
Его не интересовали ни громоздкие мачты, выглядящие как исполинские
деревья, ни бесчисленные канаты, натянутые между ними в
невообразимо сложной последовательности. Это все походило на одну
гигантскую головоломку, которую кто-то соорудил из дерева, парусины
и пеньки, и тем удивительнее было знать, что у каждой ее крошечной
детали существует свое особенное, одним только небоходам понятное,
обозначение. Вот держишься ты, например, за какую-нибудь
непримечательную веревку, и не знаешь, что это – какой-нибудь
ваттерштаг или, допустим, вант-путенс…
Огромные гребные колеса стояли без
движения, но даже в неподвижности умели произвести впечатление
одним лишь своим размером. Тренч попытался представить, как
оглушительно лязгают эти чудовища, когда машина идет полным ходом и
им приходится черпать небесный океан лопастями… О том, что
баркентина не привыкла полагаться на волю одной лишь Розы Ветров
свидетельствовали и многочисленные трубы, торчащие то там, то
здесь, без всякой системы и сообразности. Толстые и тонкие, прямые
и изогнутые, они высовывали из палубы или из бортов, переплетаясь
спиралями и едва не завязываясь узлами.
Из любопытства Тренч даже украдкой
принюхался, пытаясь ощутить, не разит ли от корабля ядовитыми
испарениями Марева. Старые небоходы с Рейнланда, ходившие на
сверхнизких, рассказывали, что Марево пахнет отвратительно и
тревожно, не то как несвежая рана, не то как испорченное пиво.
Тяжелый от нее дух, смрадный. Здесь ничем подобным как будто бы не
пахло. Напротив, усилился сладковатый запах, который Тренч сразу же
ощутил, лишь шлепнувшись на палубу. Запах, похожий на запах
домашней карамели или тянучки…
Но Тренч не позволял себе
расслабиться. Пиратский корабль мог выглядеть неказистым или даже
странным, но это не делало его менее опасным. Как знать, может его
команда состоит из свихнувшихся старых големов, веками бороздящих
небесный океан?.. Это, пожалуй, объяснило бы безумную архитектуру
баркентины и кое-что сверх того.
Как Тренч ни озирался, за время пути
он не увидел ни одного члена экипажа за исключением Дядюшки Крунча,
деловито шагающего впереди. Это было удивительно. На корабле такого
размера только для управления полагалось бы иметь душ сорок, а если
еще с орудийной обслугой, да с абордажной командой… Никак не меньше
шестидесяти. Но где же они все? Невидимки? Призраки? Эти, как их…
гомункулы? Про гомункулов в трактирах болтали всякое и Тренч привык
слушать эти росказни в пол-уха. Будто бы на некоторых кораблях
имеются такие – таинственные невидимые магические слуги, которые
выполняют все прихоти капитана… Впрочем, таких рассказчиков принято
было не очень вежливо затыкать – Рейнланд, может, и был
провинциальным островом, но откровенных вралей там не
жаловали.