Мое лицо каменеет, сердце охватывает огненный вихрь. Это всё
меняет. Секунда размышления, и я ставлю локоть на стол, крепко
схватив запястье гориллы. Одновременно щели под дверью и в стенах
заполняются тонкой Тьмой – незаметной, но с хорошей шумоизоляцией.
Это делает уже Воронов по моему приказу. Энергии тратится
порядочно, но я принял решение: никто из этой пятерки не пойдет в
подвал к пленным русским.
- Ого! Хунь, ну и хватка! – удивленно усмехается ханец. – Ну
начнем. Только в штаны не нала…А-А-А-А!!!
Горилла орет как резанный, стоит мне вполсилы сжать его кисть.
Правда, тонкие кости его запястья тут же сплющиваются в труху. Но
разве солдат, тем более офицер, не должен не бояться боли?
Я отпускаю раздавленную руку, и горилла с воем падает на пол,
баюкая покалеченную конечность. Остальные ханьцы застывают соляными
столбами.
- Не хочешь взять реванш левой? – спрашиваю я гориллу, но он не
слышит, продолжает выть себе. Тогда пожимаю плечами и перевожу
взгляд на застывших офицеров. – А вы, господа? Нет? Ну как
хотите…
В следующий миг в головы всех ханьцев прилетают десятки
пси-гранат. Горилла умирает сразу, следом и еще двое. А вот гиена и
еще один верткий успевают уклониться, да почти сразу покрываются
огненным и ледяным доспехом, становясь неуязвимыми для псионики. Я
срываюсь с места. Одновременно пять каменных дисков слетают с моей
руки. Все бумеранги достаются ледовику. Белый доспех раскалывается,
и на солдатские койки брызгает кровь.
Сам же я схватываюсь с гиеной. Сначала хотел быстро его
переломать в рукопашке, но ханьцы не зря считаются мощными
каратеками. Мои удары сильнее, но гиена успевает их отбивать
встречными блоками. Ловкий ханец еще пытается раздать мне огненных
оплеух, но тут его ждет облом. Я уворачиваюсь не хуже, а вот тонкую
пси-стрелу между ударами ханец пропускает и, словив в лобешник, со
стоном отшатывается. Тут я обрушиваю на него сноп шаров Тьмы.
Одновременная детонация, и куски разорванного ханьца разлетаются по
комнате красным дождем.
Я устало опускаюсь на стул. Развеиваю шумоизоляцию, снимаю
доспех, «выключаю» всех легионеров, кроме Жоры. Голодный жабун
принимается остервенело квакать.
- Знаю, знаю, - произношу вслух. – Ничего, потерпишь.
Достаю из разгрузки с десяток пластырей, чтобы было с запасом.
Засучиваю рукав и один за другим налепливаю на кожу бумажки с
энергетической подкормкой.