— Твои враги не где-то там, они тут, — продолжал Ракс, стуча
пальцем себя по лбу. — Не закрывайся от боли. Прими её. Не позволь
очередному Баросу забрать кого-то из твоих близких!
Боль от потери отца потихоньку сменялась злостью. Злостью на
себя. На Безумного Бароса. На грёбаного «Непобеждённого» с его
временными петлями и легендарным кайцзу. Я должен стать
сильнее.
Словно в ответ на мои мысли Ракс дал мне последнее
наставление:
— Ты и так уже сильный, Райкен. Помни об этом. Тебе на хрен не
сдалось никакое фехтование. Ты и без него уделаешь кого угодно.
На ноги я поднялся уже без кряхтения и стонов боли.
— Ещё один бой, — прорычал я в сторону «Мечника».
Он тоже поднялся на ноги.
— Ты точно выдержишь? — обеспокоенно спросил Гаррик.
— И не такое выдерживал, — вновь прорычал я.
— Вот этого Райкена я узнаю, — хмыкнул Ракс. — Наваляй ему как
следует.
Мы застыли в ожидании сигнала. Злость во мне закипала всё
сильнее. Вернулись ушедшие было решимость и азарт битвы. Только в
этот раз вместе с ними, наконец, пришла и уверенность.
В этот раз я не загонялся насчёт тактики боя. Не прокручивал в
голове способы победить «Мечника». Вместо этого всё моё тело
натянулось, словно тетива, готовое броситься в бой. Я просто буду
бить до тех пор, пока противник не сдастся. Как всегда и делал.
Идеальный план.
Из доспеха Пикс раздался громкий свист. Почти сразу «Мечник»
схватился за выступы на своей броне, вырывая оружие прямо из
доспеха. К этому моменту я уже дико устал уворачиваться от его
атак. Поэтому просто активировал защитное поле на посохе отца.
Однако стоять и прятаться за ним мне не хотелось.
Вместо этого в мою взбудораженную битвой и злостью голову пришла
гениальная мысль.
Нежно-зелёная энергия только-только начала растекаться из
навершия посоха. Сразу вслед за этим я перехватил его как копьё. И
метнул в «Мечника». Вокруг летящего посоха образовался шар силовой
энергии. Метательные кинжалы Гаррика просто отскакивали от него. Я
же нёсся следом. «Мечник» без особых проблем увернулся от посоха.
Но никак не ожидал, что я тут же брошусь на него.
У меня в мозгу горело лишь одно желание. Больше не дать никому
из близких пострадать. Победить любого, кто мог им навредить. Любой
ценой, любыми средствами. И именно поэтому я перестал сдерживаться.
Перестал быть кем-то другим.