Какая-то часть меня кричала о том, что Баросу верить нельзя.
Пусть даже он и передал свой доспех мне. Ведь по-любому это
какая-то уловка. Последняя ловушка умирающего монстра. От него
нельзя ожидать ничего другого.
Всё здание мощно содрогнулось. Утробная, низкая вибрация эхом
отдавалась у меня в груди. Часть дальней стены растрескалась
настолько, что в разрывах уже было видно серое небо. В лучах света,
пробивающихся оттуда, закружилась пыль.
Без «Магнита» мы не вытащим Серп-1 отсюда вовремя. Окажемся
погребены все вместе под завалами древнего здания.
Но разве мог я верить Баросу?
Доверие Живых доспехов ведь достигается не так. А лишь со
временем. Либо в ситуациях, когда ты доверяешь доспеху свою жизнь.
Как когда командир Мустарес заставил меня спрыгнуть в доспехе в
стометровый кратер.
«Но разве Серп-1 не доверял мне и до этого?», — пронеслись в
голове слова здравого смысла.
А ведь точно. Он же беспрекословно выполняли все мои приказы уже
после Грантона. Даже впустил Элизу внутрь вместо меня, чтобы она
смогла подлечить ногу. А когда я лежал без сознания после сражения
за родной город, Серп-1 встал между мной и остальными рыцарями
Серпа. Защищал меня от своих же товарищей. Да и Лео говорил о
по-странному крепкой связи между мной и моим доспехом. Причём её не
было во время битвы за Грантон.
В памяти всплыли полузабытые воспоминания. О постоянно
исчезающем крылатом рыцаре, убившем Квенлана. О его искрящемся
мече, вылезающем из моего живота…
Вот оно!
Вот тот момент, когда я залил Серп-1 собственной кровью. Момент,
после которого наша связь стала по-настоящему крепкой.
— Выпусти-ка меня, — негромко приказал я «Жидкому».
Живой доспех неохотно подчинился. После следующего моего приказа
он несколько раз как-то ворчливо мигнул серебряным светом. Но всё
же превратил свой указательный палец в лезвие. Им я и провёл себе
по ладони, стараясь не замечать острую боль.
Наклонный пол оказался скользким. Но я всё же доковылял до
«Магнита».
— Раскрой броню, — велел я, чувствуя, как кровь капает с
пальцев.
Ржавый доспех продолжил стоять на коленях над своим бывшим
носителем. Но всё же я услышал сквозь грохот рушащегося здания звук
раздвигаемой брони на спине. Изнутри он выглядел, как и любой
другой Живой доспех: мягкая, удобная подкладка с щелями, сквозь
которые пробивался оранжевый свет. Здесь не было и следа пребывания
Бароса. Как и повреждений самого доспеха. Видимо, «Магнит» уже
успел восстановить свои «внутренности».