Живой доспех замигал неразборчивыми вспышками света. Я остановил
его жестом:
— Полегче, друг, я не понимаю.
Доспех застыл на несколько секунд. Синий свет в его глазах и
сочленениях мягко пульсировал, пока он раздумывал. Наконец, он
поднял указательный палец и постучал по шлему, вместе с тем качая
головой.
— Похоже на то, что он ничего об этом не помнит, — заметила
Пикс.
— Хреново, — ответил я, и перевёл взгляд на «Магнита». — А ты,
Галнитар, знаешь, что это было за устройство?
Ржавый доспех замигал теми же неразборчивыми вспышками света.
Поняв, что мы не можем их расшифровать, он слегка развёл руки в
стороны и приподнял плечи. От меня не укрылся взгляд Серп-1 при
этом. Он как-то недовольно смотрел на «Магнита». Даже сияющие щёлки
в шлеме стали тоньше.
— Ладно, главное, что «Несгибаемый» теперь в порядке. А то я
волновался.
Однако на этом мои заботы не закончились. Разведчики сообщали,
что в округе слоняется несколько выживших и разрозненных орд
Одержимых. Меньше тех, с которыми мы уже сталкивались. Но если они
объединятся, нас ожидало бы очередное тяжёлое сражение. Из-за этого
командиры обоих орденов хотели как можно скорее отступить обратно к
порталу.
Но я не собирался уходить без тела отца. Осложнялось всё тем,
что вокруг него до сих пор держался купол силового поля, не пуская
никого внутрь. Даже после смерти отец продолжал держать своей
боевой посох в вертикальном положении. Ладно, хоть те ужасные
железные шипы, которыми его убил Барос, исчезли. Наверняка со
смертью последнего.
Мы не знали, когда погаснет силовой купол. Поэтому я разругался
с командиром Мустаресом, который хотел немедленно уходить. Заявил
ему, что останусь здесь настолько, насколько будет нужно, а затем
догоню их. И уселся возле купола в окружении трёх своих доспехов.
Мне было плевать на Одержимых.
Когда спустились сумерки, появился Ракс, тарахтя бутылками.
Следом подтянулась и Пикс. Как выяснилось, они тоже разругались с
командиром и решили остаться, чтобы меня поддержать. Не было лишь
Джайры.
Мы успели сделать лишь по глотку, когда силовое поле замерцало.
Вместе с ним потух и посох, что удерживал отец. Нести его тело я
доверил лишь «Несгибаемому».
Возвращались мы в полной тишине. Несмотря на угрозы командира,
лагерь стоял на месте, пусть и собранный, готовый выдвигаться в
любой момент. Все бездоспешники на нашем пути, даже раненые,
встречали отца воинским приветствием — приложив кулак к груди.
Отдали ему дань уважения и рыцари Молота. Один лишь «Мечник» вышел
из доспеха, чтобы приблизиться. Он положил ладонь на грудь отца,
что-то едва слышно шепча и прощаясь с павшим другом. Когда он
развернулся, чтобы кивнуть мне, его глаза блестели.