— Рыцари Эстовии! — раздался у нас в шлемах грозный голос
«Огненного». — Немедленно возвращайтесь в столицу. Тревога высшего
уровня!
— Что случилось? — отреагировал Гаррик.
— Похоже, варвары каким-то образом привели с собой кайцзу. И это
не шутка.
Тут же поднялся гомон нескольких десятков голосов. Рыцари,
находившиеся в Эсте, подтверждали слова лорда Сурата.
Гаррик кивнул, словно самому себе. Затем схватился руками за
шлем и с небольшим усилием оторвал его от доспеха. По его броне тут
же рассыпались длинные прямые волосы. Слегка посеревшее лицо
заполонили морщины усталости, многие из которых были новыми.
Залихватскую тонкую бородку взяла в осаду многодневная щетина.
— Сними шлем, — хриплым голосом обратился он ко мне. — Чтобы нас
не отвлекали.
Повинуясь моему мысленному приказу, «Жидкий» сполз на броню
пониже. А Серп-1 разделился ровно посередине. Две половинки шлема
разъехались в стороны. Уже привычный для меня шум голосов тут же
затих.
— О, Ушедшие, — выдохнул Гаррик. — Ты когда в последний раз
смотрелся в зеркало?
— Не помню уже, — мрачно усмехнулся я. — В последние месяцы мне
было как-то не до этого.
«Мечник» коснулся рукой какого-то выступа на своём доспехе.
Затем выломал и молча протянул мне. Я принял угловатую полоску
металла. В отличие от остального его оружия, эта была отполирована
до зеркального блеска.
В отражении меня встретило слегка осунувшееся лицо. Даже на моей
смуглой коже отчётливо виднелась бледность. Щетина была такой же,
как у Гаррика. А волосы отрасли немногим больше, чем я привык
обычно. Правда, я заметил кучу разбросанных одиноких седых волосков
среди привычной черноты. В целом, внешне я выглядел так, как и
должен был после долгих дней охоты за Безумным Баросом. Но моё
реальное состояние выдавали глаза.
Даже просто на своё отражение я смотрел широко распахнутыми
глазами. При этом немного исподлобья. Во взгляде поселилась та
отстранённость, привыкнуть к которой я так боялся. И зияющая
пустота. Обычно такой взгляд я встречал в Грантоне у ветеранов
войны с Одержимыми. У немногих выживших в той войне. У людей, мягко
говоря, повидавших некоторое дерьмо.
Не отставало от взгляда и выражение лица. Вытянутые в струну
сжатые губы. Каждый мускул напряжён так, что отчётливо видны все
изгибы скул и челюсти. Я словно смотрел на застывшую маску боли и
стресса. Лишь ноздри мелко подрагивали от быстрого дыхания.