Вскоре детвора, раскрыв рты, наблюдала, как «Магнит» жонглирует
железом и сплавляет его в разные фигуры. Я попросил его сделать
украшения для девочек и солдатиков для мальчишек. Живой доспех на
удивление ловко управился с этой просьбой.
Затем «Жидкий» вошёл в воду. Его броня расплавилась, теряя форму
и перетекая в нечто новое. Когда он закончил трансформацию, из воды
торчала приличной высоты горка с лестницей, ведущая прямо в воду.
Ребятня скатывалась с неё с таким задорным смехом, что я просто не
смог долго держаться. И вскоре сам с улюлюканьем нёсся по «Жидкому»
прямо в воду.
Лишь Серп-1 держался как-то отстранённо. Ровно до тех пор, пока
я не принялся поочерёдно усаживать детей ему на плечи. Впервые
оказавшись на такой высоте, темнокожие мальчишки и девчонки вопили
как не в себя. Серп-1 же изо всех старался держать их мягко, но при
этом безопасно. Каждый раз, бросая на меня взгляд, он взрывался
взволнованными вспышками. И из-за этого я улыбался ещё шире.
Провозившись с детворой, я и не заметил, как наступил очередной
вечер. А там уже подоспели благодарные родители. Они принялись
угощать меня всевозможными яствами. И многие из них я видел впервые
в жизни. Запечённые и пожаренные фрукты; шашлычки из птиц и морской
рыбы; рис, смешанный во всех возможных и невозможных сочетаниях с
другими продуктами. Я честно пытался попробовать всё, но аборигены
несли всё новые и новые блюда.
С наступлением темноты они воткнули в песок длинные шесты с
факелами. Даже развели большой костёр, от которого я старался
держаться подальше. Уж слишком он обжигал меня после сна прямо под
палящим солнцем. Заметив это, одна из молодых девушек чуть ли не
насильно усадила меня перед собой. Вооружившись чашей,
представлявшей собой половинку кокоса, она обмакнула руку чем-то
липким. И принялась мягко втирать в мою обожжённую кожу. Чем бы ни
была эта липкая субстанция, она принесла с собой долгожданный
холод. При этом я старался не слишком сильно пялиться на тонкую
полоску ткани, прикрывавшую грудь девушки. Всё-таки здесь слишком
лёгкие наряды.
Ближе к рассвету аборигены начали расходиться. На пляже остались
либо самые стойкие, либо те, кого уже успел сразить алкоголь.
Впервые за эти сутки я оказался один на один со своими мыслями.
Тревожность, будто бы только и ждавшая этого, тут же вылезла из
тёмных глубин сознания, словно разбойник с ножом из подворотни.
Этот нож прильнул к моей шее, вновь заставляя прокручивать одни и
те же мысли по кругу.