В этот момент лежавший у окна
Крассовский вдруг широко раскрыл закрытые до этого глаза, резко
уселся на кровати и с улыбкой на лице зачитал:
У нас ножики литые,
Гири кованые.
Мы ребята-забияки
Практикованные.
Закончив, он с чувством выполненного
долга хлопнулся обратно на постель. Орлов поправил очки и
переглянулся с Веригиным.
— Любопытно... — задумчиво сказал он.
— Это они все трое такие номера выдают?
— Только репертуар отличается,
господин директор. У девчонок он совсем другой.
— Интересно было бы послушать, —
хмыкнул Орлов.
Мансурова не заставила себя долго
ждать и вскоре с ее кровати послышалось вот что:
Сошью милому рубашку
Из крапивного листа,
Чтобы тело не потело,
Не чесалось никогда.
— Тоже неплохо, — крякнул от
неожиданности Иван Федорович. — Все время одинаковые исполняют?
— Пока я здесь был, других не слышал,
— сказал Веригин. — Один раз в пять минут, как по часам.
— Кто это их на народное творчество
так мощно зарядил, хотелось бы знать... — задумчиво пробормотал
Орлов, размышляя над тем, что на самом деле таких учеников не так
уж и много.
Мой миленок-тракторист,
Я — его доярочка.
Он в мазуте, я в навозе-
Боевая парочка.
В палате стало тихо ненадолго.
Заслушав последнюю частушку, директор молчал около минуты, прежде
чем отдать целителю распоряжение как быть дальше:
— Вы вот что, Дементий
Брониславович... Кроме меня пока больше сюда никого не
пускайте.
— Само собой, Иван Федорович, —
кивнул старик.
— Не хватало еще, чтобы какой-нибудь
ученик снял на телефон как княжна Серебрякова лежа в палате
распевает частушки. Особенно с таким вот текстом. Если ее отец
такое увидит, то всю кровь из нас выпьет. Он из всех родителей этой
троицы самый впечатлительный.
— Да, любят старички из нас крови
попить, — нахмурился целитель. — Все им администрация виновата.
Забыли какими сами были в свое время.
— Ну а я попробую поскорее выяснить
кто у нас здесь музыкальным руководителем в свободное время
подрабатывает.
— Ты уверен? — Орлов смотрел на меня
из-за своих темных очков, а на его лице играла легкая улыбка. —
Очень похоже на твои проделки, Максим.
— Иван Федорович, вы у меня уже в
третий раз спрашиваете. Не я это. Неужели вы думаете, что я
причастен ко всему происходящему в школе. У нас ведь учеников целых
пять курсов.
— Наверное потому, что в большей
части случаев так оно и есть, — ответил он.