"Ого, да здесь замешаны сильные чувства".
С трудом оторвав горящие ненавистью глаза от деланно-равнодушного
Арвиха игрок перевёл их на меня.
- Наёмник. Выдай всех аркенсонов и можешь убираться из
города.
В ответ вежливо улыбнулся и запросил время подумать до утра, но
игрок нахмурившись дал мне час и пообещал, что если по истечению
срока аркенсоны выданы не будут, то мы все будем убиты.
- Думаешь им можно верить.
Спросил я на обратном пути бледного Арвиха.
Бросив на меня взгляд человека готовящегося умереть, ответил.
- Для них воинская честь значит очень много и слово воина
нерушимо.
Ухмыльнувшись Арвиху, пролжая играть у него на нервах, стал
распрашивать о анизари, делая вид, что не замечаю его состояния. На
самом деле я ни поверил анизари, хотя и допускал, что его слова
правда, вот только он был не единственным военачальником в армии
анизари и скорее всего другой тысячник, не связанный словом легко и
просто нас уничтожит, как только мы покинем стены храма.
"Эх, нам бы еще восемнадцать часов продержаться".
Что будет с Арвихом и прочими мне в общем-то было всё равно, хотя
конечно аркенсона было жаль, но терять своих бойцов ради хоть и
полезного но всё-таки чужого игрока, я не собирался. Сам Арвих тоже
это понимал, но надеялся на прибытие армии.
Отпушенный нам час истёк быстро и ещё десять минут спустя с
нескольких улочек одновременно показались телеги груженые мешками с
песком. За телегами прятались, толкающие их игроки.
"Ну, а что креативно, в какой-то мере поможет уберечься от
пулемёта. А вот от гранатомёта не поможет".
И не помогло.
Первый же выстрел из гранатомёта угодил в центр импровизированной
крепости на колёсах и разбросав мешки развалил телегу, открыв
солдат для пулемётчика.
Несколькими экономными очередями копия один расстреляла игроков.
Через пять минут, все четыре "танка" были подбиты, а десант либо
сбежал обратно либо был уничтожен.
На какое-то время враг затаился, но видимо на "колесных танках"
идеи у командира кончились и дальше пошла обычная атака с трех
направлений одновременно. При этом отряд атакующий главные ворота,
где-то раздобыл огромное бревно и положив его на две телеги
одновременно, азартно толкали его к храму, прикрываясь щитами, как
будто это как-то могло помочь от пулемёта. Первый же выстрел из
гранатомёта разбил телегу и заставил таран упасть искалечив
несколько анизари, после чего слово взял пулемёт. Любые другие
солдаты уже обратились бы в бегство, но эти с каким-то непонятным
мне фанатизмом не обращая внимания на губительный пулеметный огонь,
продолжали прикрываться бесполезными щитами, которые пулемёт
прошивал насквозь, вместе с телами бойцов, и двигаться вперёд. При
этом подобрав таран тащили его на руках, то и дело ранняя его, из
за быстро выбывающих носильщиков, но упрямо снова его поднимая и
продолжая тянуть к воротам. Весь путь до самых ворот тела воинов,
словно дорога сплошным ковром, устелили площадь.