- Ну… Наверное, у них тут какой-нибудь склад остался. От театра, - шутит Серый. – Костюмы с этой… как её… короче, размеры у них почти безразмерные – подогнать можно под любую фигуру.
- Сережа! – сердится мама. – Ты думаешь, я безразмерную вещь не узнаю? Послушай, тут всё слишком странно: сад, дом, курочки эти, картошечка… Электричество, кстати, тоже непонятно откуда! Никаких генераторов нет. Мне здесь не по себе. Давай уйдем, а? Я не хочу, чтобы что-то случилось и с тобой! Ты же у меня один остался, - мамин голос срывается на сбивчивый шепот, в нем звучат подступающие слезы.
Серый со стоном плюхается на подушку и страдальчески сводит брови. Он терпеть не может её слезы – он не знает, что с ними делать. Успокаивать женщин, тем более маму, отец его не научил. Не успел.
- Ма-а-ам, ну что ты, в самом деле? Ничего страшного пока не случилось! Я цел, здоров и даже сыт. Мам, давай без паники? Мы можем уйти в любой момент – ворота открыты, забор у них невысокий. Но лично мне неохота опять ворошить хмарь. А здесь я выспался по-человечески.
- Но…
- Мам, впервые за эти годы я нормально поспал! Тут есть нормальная еда! Свежее мясо, яйца, овощи, даже, блин, яблоки! Ты хочешь увести нас от всего этого потому, что у них есть платья вашего размера и электричество? – Серый щелкает пальцами перед маминым носом. – Ау! Земля вызывает разум, прием!
Сон и еда – это хороший аргумент. Да и в исполнении Серого подозрения звучат на редкость глупо. Мама моргает, словно только что осознает, откуда хочет уйти.
- Они приняли нас как гостей, - продолжает Серый, - накормили, напоили, в баньке попарили, спать уложили…
- Мне напомнить, кто тоже себя так вел? Очень неоднозначный был персонаж! По некоторым источникам детей ел, - замечает мама.
Её слезы так и не проливаются - высыхают, не успев начаться. Серый с облегчением смеется.
- На Бабу Ягу эти двое точно не похожи. Мам, я не хочу уходить. Давай останемся.
- Ладно, - неохотно говорит она. – Но по первой же моей команде…
- Хватаем ноги в руки и бежим, - кивает Серый, встает и потягивается. Тело отзывается приятной истомой. Усталости и уныния больше нет, а ведь последний год они были неизменными спутницами. – Ох, классно-то как!
Мама хмыкает и бросает в него, полуголого, комок махрового тряпья, который оказывается еще одним халатом. Довольная мордашка Серого её успокаивает. Тревожный огонек в глазах гаснет.