— Угу, конечно, — криво усмехнулся
человек. — То-то ты от него так шарахаешься.
Он похлопал зверя по мохнатому
загривку, и тот, подчиняясь неслышному приказу, поднялся и
приблизился к замершему Арджу. Самину стоило немалых усилий, чтобы
не потерять крохи самообладания, пока он смотрел в мерцавшие живым
огнём глаза странного создания. Волк положил на кровать тонкую
лапу, не мигая глядя на воина, и тот глухо попросил:
— Отзови... Пожалуйста.
Волк склонил голову набок, прижав
одно ухо, затем так же молча вернулся к Александру.
— Всё равно мог бы не прятать его, —
пробурчал Ардж, неслышно выдохнув, присутствие странной твари
нагоняло на него неподдельный шок, доходящий до ужаса.
— Мог бы, — покладисто согласился
Котов. — Хотя по мне, чем меньше о нём знают, тем лучше.
Ардж удивлённо посмотрел на человека,
и тот неохотно продолжил, поглаживая Белого между ушей:
— Он — моя Ахиллесова пята. Слабое
место, другими словами. Если кто-то из нас умрёт, другому тоже не
жить. Поэтому я его и прячу от посторонних. Но этот упрямец всё
равно вылезает, когда не просят... — печально усмехнулся
Александр.
— Он был на нашей базе, — сказал
Ардж, — как он там оказался? Или ты тоже там был?
— Нет, — качнул головой покоритель. —
Меня там не было. Это Белый попробовал вернуться на Землю, когда
нас занесло на другую планету.
— Такое возможно? — не поверил
воин.
Александр некоторое время молча
смотрел на самина, пытаясь сообразить, как объяснить то, в чём он и
сам не мог разобраться.
— Понимаешь, — начал Котов. — Он не
совсем живой... Точнее, живой, но не совсем... Эм... На нашей
планете есть такие существа, оборотни. Они способны превращаться в
зверей, в других существ, кто-то даже в деревья превращался... В
общем, я был когда-то таким же, мог становиться зверем, потом опять
человеком. Потом меня поймали некие «учёные», — в его голосе
засквозило презрение. — Не знаю уж как именно, но они разделили мою
звериную сущность и человеческую. После этого я едва не умер. А
когда оклемался немного, нашёл этих уродов и разделался с ними. Вот
только полностью исцелиться не получилось. И с тех пор этот
отрезанный ошмёток моей души преследует меня по пятам, — хмыкнул
он, погрузив пальцы в густую шерсть на загривке волка.
Белый недовольно заворчал, бросив на
него обиженный взгляд, и отвернулся, шевеля острыми ушами.