Я представила, как они будут смотреть на меня, выкрикивать гадости, ржать, если ошибусь, и в груди начала расползаться паника. Липкая, неприятная, пока еще слабая, но постепенно набирающая обороты. Мне было страшно, что забуду текст, споткнусь, упаду, сломаю каблук, упаду в обморок, или что еще хуже — начну заикаться.
Почему я не подумала об этом раньше? Зачем влезла в эту идиотскую конференцию? Кому и что я хотела этим доказать?
Ноги не слушались. Молнию на куртке заело. Машина не заводилась. Все было против того, чтобы я шла в этот ад. Но я все равно шла. С обреченной решимостью, как человек приговоренный к смертной казни.
В том, что будет день Великого Янкиного позора, я убедилась, едва зайдя в школу.
— Вот и Белка пришла, беляшей принесла, — Рыжий пропел так громко, что вся рекреация услышала.
Я дернулась как от удара и едва не уронила сумку, лишь в последний момент, успев прижать ее к боку. Из кармана вывалились леденцы, ключи от машины и пачка салфеток.
— О, прокладка! — встрял Меньшов, — с крылышками хоть?
Под прицельным вниманием толпы я стала малиновой. Даже кончики ушей полыхали так, что от них валил жар. Тронь — обожжешься.
— Это салфетки, — промямлила я, поспешно собирая свое барахло, но вялая попытка оправдаться, потонула в залпе смеха.
— Ма-а-акс! — внезапно завопила Ирка, перекрывая общий гам, и бросилась к двери.
Я сжалась еще больше, напрочь забыв о том, что нужно дышать, и безошибочно почувствовала тот момент, когда по мне хлестнул темный взгляд сводного брата.
Господи, почему он вернулся именно сегодня?! Я думала, у меня еще есть в запасе пара дней свободы! Пара дней без него.
Я кое-как затолкала вещи в сумку и бросилась бежать, так и не взглянув в его сторону. Это было выше моих сил.
Появление Макса, окончательно выбило меня из колеи, и вместо того, чтобы отправиться в актовый зал, куда уже стягивался народ, я позорно спряталась в туалете на третьем этаже.
***
— Ты чего здесь прячешься? — раздался голос за спиной.
Кого еще там принесло в мою обитель скорби и печали?
— Я? — подняла измученный взгляд на зеркало и увидела в отражении Юльку Озерову.
— Ну не я же, — она подошла ближе, включила воду в соседнем умывальнике и начала мыть руки, — сопли жуешь?
— Жую.
— И как? Вкусно?
— Очень, — я склонилась ниже, снова плеснула себе в лицо холодной воды, и обращаясь то ли к ней, то ли к себе произнесла, — я устала.