Вернулась Виталина Михайловна. В ее руках был довольно толстый
фотоальбом, такой, какие обычно и бывают в сельских семьях.
Виталина Михайловна села за стол, отодвинула тарелки и приборы,
положила вместо них альбом, раскрыла и стала листать.
- Это папин фотоальбом. Помнишь? - обратилась она к брату.
- Помню. Что там?
- Сейчас... Не то... Тоже не то... Вот... Смотри...
Виталина Михайловна протянула нам черно-белую фотографию,
которую я узнал сразу. На ней мы были все вместе: Оля, Марина,
Амелин, Карцев, Исаев и я. А черно-белой фотография была сделана
специально, чтобы не нарушать местно-временную аутентичность.
- Эту фотографию сделал Андрей Викторович. Ваш дед, Марина
Алексеевна. В начале ноября 1941 года.
- Это ни о чем не говорит. - мрачно заметил Андрей
Михайлович.
- Андрюша. Ты посмотри на их бабушку и дедушку на карточке и
посмотри на них.
Исаев взял фото, надел очки и стал внимательно сличать Олю и
меня на фото и перед собой. Не подозревая, что там и тут мы с Олей
одни и те же и относительно нас с ней этот снимок был сделан два
месяца назад.
- Удивительно. Неотличимо одинаковые лица. Как так?
- Ну, вы, Андрей Михайлович, тоже мало отличаетесь от отца.
Виталина Михайловна больше, но она женщина и черты ее лица должны
быть мягче по определению. Генетика штука интересная.
- Возможно...
- Марина Алексеевна вон тоже чуточку деда напоминает.
- Я учился у него.
- У Андрея Викторовича?
- Так точно!
- Тогда понятна ваша подозрительность, Андрей Михайлович.
Особист от особиста далеко не падает. Прошу простить за шутку. -
улыбнулся я.
И неожиданно эта шутка почти полностью разрядила обстановку.
Почти - потому что Исаева профессия все равно обязывала и он
продолжал изучать нас с Олей едва ли не пристальнее, чем до того,
но виду не показывал. А я, повидавший особистов на своем веку
пачками и коробками, понял это сразу.
- Нешта дзед Ігнат не спяшаецца. Васятка ад вас да яго пабег? Не
бачылі?
- Кажется в его сторону - ответила Виталина Михайловна.
Но тут в сенях снова загрюкало, кто-то входил. Неспешно, явно
по-стариковски прошел до двери в дом. Постучался.
- Уваходзіць дзед Ігнат! Чакаем цябе!
Андрей Михайлович поднялся и направился к двери, чтобы помочь
вошедшему пусть крепкому, но глубокому старику. И опять наваждение!
Хоть и старое лицо, но я хорошо его помню. Но не могу вспомнить кто
это. И Оля смотрела на него с широко раскрытыми глазами - явно
узнала. И мы с ней встали и шагнули ему навстречу.