Обе двери всегда заперты. Ключи есть у Хризы, Птичника, санитаров, у всех, кроме нас.
Палаты от уличной двери к лестнице расположены так: мы, Ольга, Принц, Ник, Эда, Кит, пустая, пустая, пустая.
Ольга отличная соседка, чтобы вы знали.
Сейчас я могу сделать несколько шагов в сторону и закрыться у себя. Но Ольга потом весь день будет думать о моих спутанных волосах и не находить себе места. Слишком жестоко. Поэтому я послушно иду за ней
Вторая палата идеально чистая. Окно приоткрыто, впуская тёплый летний воздух. Нигде ни пылинки, подушка взбита, кровать аккуратно заправлена. Я, даже если постараюсь, не смогу так застелить покрывало – ни одной складки.
Ольга раскладывает на кровати две расчёски и садится ровно посередине. Я устраиваюсь на полу, спиной к ней.
Сестра садится напротив. Между нами есть всего три отличия. Я коротко подстрижена, а у неё волосы почти до колен. У меня оба глаза на месте, у неё только один. Я жива, она мертва. В остальном мы выглядим абсолютно одинаково. Мы – близнецы. Однояйцевые. Один плод в утробе матери случайно разделился на две части, на двух идеально одинаковых человек. Если бы всё пошло нормально, мы бы родились вдвоём, но это же моя жизнь.
В ней ничего и никогда не идёт нормально.
Ольга дёргает меня за волосы.
– Осторожнее! – вскрикиваю я.
– Прости, – она начинает распутывать пряди. – Это непросто. Если делать медленно, придётся долго сидеть.
– Так может, часть сейчас, часть потом? – предлагаю я, и только закрыв рот, понимаю, что сказала.
Пальцы Ольги в моих волосах замирают.
Я только предположить могу, как её пугает идея отложить ненадолго какое-то дело. Заняться чем-то ещё, зная, что оно ждёт, спутанное и незаконченное.
– Прости, всё нормально, я потерплю, – скороговоркой выдаю я, а сестра фыркает.
– Идиотка.
– Заткнись, – Птичника рядом нет, можно не сдерживаться. Ольга меня не сдаст. Никто из нас не расскажет Хризе о небольших проявлениях ненормальности другого.
Расчёска снова начинает двигаться.
– Она сидит на полу? – спрашивает Ольга.
– Да.
– Он грязный.
– Она призрак, ей плевать.
Ольга всё равно не расслабляется. Она не расслабляется никогда. У неё уже морщины на переносице от вечно сведённых бровей, хотя, сколько ей, двадцать три? У всех нас есть такие следы, метки ненормальности. Морщины и красные пальцы Ольги, сбитые костяшки Ника, шрамы на всех местах тела Эды, куда она может дотянуться. Только у Кита и Принца, пожалуй, нет ничего, так что, говоря про всех, я погорячилась.