Тюрьма его потрепала, но мне было плевать.
Его темно-каштановые волосы были подстрижены под машинку, а кожа казалась бледнее, чем раньше. Впрочем, в тюрьме не позагораешь. Из-за мешков под глазами он казался намного старше своих лет, хотя ему было всего двадцать три или двадцать четыре. А еще он был крупнее. Хоть это считается клише, похоже, за решеткой он только и делал, что тягал железо. Простая белая футболка обтягивала его широкие плечи.
Не в силах пошевелиться, я смотрела на Генри.
Он похлопал ладонями по штанинам своих брюк цвета хаки.
– Роксана, – сказал Генри, и мне показалось, будто по моей коже поползло целое полчище тараканов.
Мне хотелось выбежать из приемной, вылететь сквозь двери на улицу и уехать как можно дальше от Генри, но я не могла. Генри пришел не ко мне. Он пришел к Чарли, и я, как разъяренная медведица, встала на защиту друга, не желая этого допускать.
Я вышла из ступора и заслонила собой двойные двери.
– Тебе здесь не рады.
Генри ничуть не удивился такому приему.
– Другого я и не ожидал, – сказал он.
– Тогда зачем ты пришел? – спросила я и сжала кулаки. – Тебе здесь не место.
Он взглянул на сестру Вентер. К счастью, больше никого поблизости не было, но я понимала, что это ненадолго.
– Я знаю, – ответил он, – и не собираюсь устраивать сцен…
– Тебя вообще не должны были выпускать из тюрьмы. Сколько ты отсидел? Пять лет от силы. И теперь уже гуляешь на свободе и наслаждаешься жизнью. А Чарли все потерял! – Тяжело дыша, я покачала головой. Как же это было несправедливо! – Ты его не увидишь.
– Рокси, – тихо сказала сестра Вентер, – ты ведь понимаешь, что ты…
Я повернулась к ней.
– Так вы не возражаете? Вы на его стороне?
Мне стало горько от ее предательства. Я понимала, что веду себя глупо. Она просто делала свою работу, но отчаяние и беспомощность теперь жили собственной жизнью внутри меня. Мне было плевать на все. Я думала лишь о том, как это несправедливо по отношению к Чарли.
Медсестра сочувственно посмотрела на меня.
– Дело не в том, кто на чьей стороне, – сказала она. – Родители Чарли – его опекуны – дали разрешение на свидание. Если только Чарли не скажет, что не хочет его видеть. Да, я понимаю, как это звучит, – он имеет право на встречу.
Я была вне себя.
– Чарли уже шесть лет больше одной фразы не говорит! Как ему выразить свое несогласие? – Я повернулась лицом к Генри. – Ты знал об этом? Знал, что Чарли много лет не говорит?