— Нет. Да ну! Да ну нет! — отказываюсь верить.
Ведь взрыв сердца инфернала настолько мощный, что едва уступает
Царь-бомбе. Должно быть всю Москву раскурочило вместе с областью.
А... Всю Москву? Блин, каюсь.
— Хочешь верь, хочешь нет. Но он сейчас стоит посреди кратера и
чешет репу. Между прочим, взрыв этот твой... Как бы сказать...
Добил выживших. Кажется Харон испытывает испанский стыд за тебя. Эх
ты, товарищ Сабуров.
«А род что?» уже хотел спросить я... Но вспомнил, что Сабуровы
пали за полгода до точки невозврата. И виной тому лишь я.
— Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос.
Мысли читаешь?
— Да, ведь ты на моей территории.
— Может хотя бы покажешься уже наконец? Чувствую себя в
дурдоме.
— Пардон, секундочку, — спустя ту самую секундочку, предо мной
явился парень.
На вид молодой, лет восемнадцати отроду. Может старше, может
младше.
Длинные белые волосы заплетены в косу, глаза по океанически
голубые. Вид деловой: черный пиджак, белая рубашка, красный
галстук, туфли — стандартный набор. На левой руке золотые часы, в
ушах изумрудные серьги.
— Ну привет, — поднимаю я ладонь.
— Здравствуй. Теперь можно перейти к делу, — махнул он рукой в
ответ и скромно улыбнулся.
Давно пора! Как-то осточертели уже эти прелюдия. Покончим с
этим, и вперёд в загробное царство, отдыхать.
— Отдых нужно заслужить. Этого, пока, ты не удостоился.
— Ась? Почему это? Я вообще то старался. Сделал всё что было в
моих силах. В конце концов, ему не досталось моё тело, — развёл я
руками.
— И то правда. Ты постарался на славу, давно я так не веселился.
Наблюдать за твоей жизнью было высшей степенью удовольствия, что я
когда либо испытывал. Прочие смертные чрезмерно скучны.
— Так, кто ты всё таки такой? У меня накопилось достаточно
вопросов.
— Но недостаточно времени. Оно на исходе! Наш разговор длиться
уже с десяток «Земных» лет, — он на секунду завис, посмотрел
куда-то в сторону, проморгался и вернулся ко мне, — ой, кажется,
Харон и в правду превратил ваш мирок в обитель мертвых. Как жаль,
прими мои соболезнования.
Ты специально соль на рану сыплешь? И время тянешь, говнюк.
— Я не говнюк. Меня зовут Нейтралиус, я бог нейтралитета. Друзья
зовут меня Ней, и я простой наблюдатель. Зритель, прямо как в
театре.
— Ага, а ещё ты молча снимаешь на камеру всякую жесть? —
усмехнулся я, стараясь это развидеть и расслышать.