Больше всего хотелось запереться в комнате и даже носа в коридор не показывать. Но не прийти на занятия значило бы навлечь на себя лишние подозрения. Может, все-таки не опознают…
Гадство! Ведь из-за съемок в Клементинуме не было посторонних. А возле старой библиотеки находилась лишь наша группа.
Как только полиция не пришла за мной еще вчера?
Я все-таки собралась и поехала на утренние лекции вместе с Софи.
И точно! Возле аудитории, подперев спиной подоконник, стоял мужчина. Он внимательно вглядывался в лица проходящих мимо студентов, время от времени сверяясь с бумажкой в руках. Заметив меня, он поднял бровь и довольно хмыкнул.
– Добрий дэн, – сказал он по-чешски. Потом перешел на английский. – Меня зовут Томаш Войтишек. Я следователь чешской прокуратуры, – он вытащил из внутреннего кармана куртки корочки и протянул мне.
Мог бы и не представляться. Вид у следователя был вполне протокольный: одет неприметно в короткую коричневую куртку и темные брюки, стрижка – ёжик, и серые круги под глазами.
– Я бы хотел с вами поговорить, если позволите, – обращался следователь исключительно ко мне.
– А в чем дело? – встрепенулась Софи.
– Вы можете идти, вас это не касается.
Софи с недовольным видом направилась в аудиторию.
– Если что, зови, – шепнула она мне.
Я кивнула.
– Давайте отойдем в сторонку. Сюда, пожалуйста.
Мы вошли в соседнюю пустую аудиторию. Следователь уселся за первую парту, достал маленький блокнот и ручку. Я осталась стоять, волнуясь, как у зубного.
– Как вас зовут и гражданкой какой страны вы являетесь?
– Надина Серова. Я из Бельгии.
Следователь сделал запись.
– У вас славянский акцент. И имя не бельгийское…
– Мы с семьей эмигрировали из России три года назад. С тех пор там не бывали.
Он опять чиркнул в блокноте.
– Ваш родной язык русский?
– Да.
– Тогда можем говорить русский.>24
Все звуки у него выходили твердо, неестественно.
– Я в школе учил и на универзите>25 тоже. Тогда всех заставляли. Вам не мешает?
– Нет, пожалуйста.
– Сколько е вам лет?
– Семнадцать.
Следователь разочарованно хмыкнул.