– Да, я просто извинилась, что самовольно открыла окно.
– Добрже. Давайте посмотрим видеозапись.
Следователь подвинул поближе тележку с телевизором, вставил кассету в плеер, промотал видео и остановил как раз в тот момент, когда на экране появился молодой мужчина в белом халате и матерчатых перчатках. Мужчина вытаскивал из коробки книгу. Сердце ёкнуло.
– Вы утверждаете, что не знаете этого мужа… мужчину?
– Нет, – выдохнула я, не узнавая собственного голоса.
– Я здесь имею заключение эксперта, который читает по губам – следователь покопался в папке и достал какой-то документ, – он утверждает, что вы сказали по-русски: «Это ты, я знаю».
Я захлопала глазами. Но тут за меня вступилась мама.
– Это что за эксперты у вас такие? Может, они и мысли читать умеют?
Следователь сдвинул брови.
– Посмотрите внимательно на фотографию, – он протянул снимок. – Здесь тот мужчина, которого вы видели в Клементинуме?
– Да, это он, – отозвалась я.
– Это во правду сотрудник библиотеки. Але…>35 Хочу еште нецо вам указать>36, – следователь перемотал пленку на начало. – Вот, посмотрите, он идет по коридору, везет книгу в хранилище. Теперь се подивейте на его ноги.
– Что не так с ногами? – отец приблизился вплотную к экрану.
– Смотрите дальше. Другая камера. Прошло несколько секунд. Не замечаете?
– Тот же самый парень везет тележку.
– Ано! Але!>37 Посмотрите на ноги.
Отец уставился на следователя.
– Обувь…
– Кеды.
– Ано, пресне так!>38 Когда он успел переодеться? Только что был в ботах, а теперь… как вы сказали? Кеды… Как объясните?
Мы молчали.
– Я думаю, это другой человек, – заключил следователь.
Родители переглянулись и, перебивая друг друга, начали кричать, что это работа полиции искать воров, а «бедная девочка» к этому никакого отношения не имеет. Следователь молчал.
– Допрос окончен, – сказал он. – У меня есть основания полагать, что вы покрываете преступника. Поэтому вы будете задержаны. Надина Серова, вы имеете право хранить молчание. Советую найти адвоката.
Что тут началось! Мама плакала и умоляла, отец хмурился и что-то доказывал. Я же настолько потерялась, что не могла разобрать ни слова, как будто выключили звук. Сидела и изучала свое бледное, осунувшееся лицо в окне для наблюдений.
Родители и следователь пошли на выход. Я уловила только, что опекуны должны подписать какие-то бумаги, а мне следует ожидать в допросной. Замок щелкнул. Стало тихо.