Поэтому она просто сидела на земле, подтянув колени к груди и подпирая голову руками. Она ждала…
Темнота сгущалась. И Орна медленно, не заметно для самой себя, проваливалась в полудрему-полузабытие… Сквозь вязкую темноту сознания она услышала перестук копыт и какой-то шум. И вот они уже совсем близко. Затихли. И только негромкое покорное лошадиное ржание. Мужские голоса. Один – бархатный, властный… он говорил с ней… отдавал кому-то приказы… он говорил с ней… так ласково, так бережно. Ее подхватили на руки, куда-то понесли, усадили на мягкое сидение. Вновь послышался стук копыт и лошадиное фырчанье. Ее голова склонилась на бок от бессилия и очень удобно устроилась на чьем-то широком плече. Она собрала последние силы и приоткрыла глаза, чтобы хотя бы взглянуть, где она и кто рядом с ней. Но смогла лишь мельком увидеть кривой изгиб тонких алых губ, «полуухмылка» – охарактеризовала она тогда и утонула в спасительном беспамятстве.
Повозка остановилась. Давно царствовала ночь. Орна начала понемногу приходить в себя. По приглушенному звуку голосов и шагов, она поняла, что вокруг суетились какие-то люди. Перед ее глазами все еще расплывалось, но она попыталась выглянуть в окно и сразу поняла, где находится. Это были развалины старого замка. Их старого замка. Последний оплот детства в ее метущейся душе. Но… он был цел. Словно и не был разрушен. Замок представлял собой главный корпус и два крыла перпендикулярно ему по обеим сторонам. Словом, был похож на скобу. Поэтому внутри получался двор, в котором сейчас и суетились все эти люди. В основном, успела заметить Орна, почему-то заготавливающие дрова. Она неловко повернула голову и увидела рядом с собой человека из своих детских сказок, который по ее легенде, должен был спасти ее из этого самого замка. Он молча наблюдал за ней и слегка чему-то улыбался своей кривой надменной ухмылкой. Орна испытывала неимоверную слабость, ей не до чего не было дела, она даже не стала утруждать себя вопросом: кто вы? Она тоже молчала так и оставшись в полулежащем положении и с прикрытыми веками. Из-под длинных ресниц она не без интереса рассматривала незнакомца. И нехотя поражалась правильности черт его лица, глубине взгляда бездонных глаз, манящему изгибу узких губ, которые ярким, будто кровавым, шрамом алели на его неестественно белой коже. Незнакомец словно читая ее мысли, поднял подбородок, прищурил глаза и самодовольно растянул улыбку еще шире. Орна смутилась и отвела взгляд. Она глубоко вздохнула. Ее мутило, она была голодна и слаба. Но покорно подчинялась стечению обстоятельств. И просто ждала продолжения представления, начатого не ей. Терять было уже нечего.