– Где «скорая»?!
– Нет никого, уехали.
– Черт бы вас подрал! Всех вас, и вашу долбанную деревню!
– Так ведь и подрал, – послушно согласилась бабка.
Она все не уходила и только смотрела на Ингу жалостливым взглядом. Не на больного, а на нее. Будто ее жалеть надо, а не того, который богу душу отдает. Или уже отдал?
Инга грузно опустилась рядом с мужиком. Откинула подальше кровавые пакеты.
– Не получилось, – сказала она тихо.
Бабка усмехнулась с каким-то горьким сарказмом.
– Ты же не господь бог. Если уж врачи не знают, как лечить эту заразу, кинули нас, а ты – захотела…
Инге стало даже как-то обидно. Она, конечно, не рассчитывала на лавры героя-победителя, но и таких слов не заслужила. Она честно пыталась что-то сделать для больного.
– Ивановна-то говорила, что ее муж так же помер. Глаза распахнул, будто в последний раз хотел наглядеться на белый свет, да в небо так пальцем погрозил.
Бабка испуганно перекрестилась, потом достала запасной пакет из кармана и начала складывать туда продукты.
Инга сидела на асфальте и молча слушала старуху. Она была без сил, без эмоций. На ее глазах, буквально у нее на руках только что умер человек. Ей не знакомый, но все-таки… И она не смогла ничего сделать. В прострации почувствовала, как бабка сует ей пакет с продуктами в руки.
– Сожги всю одежду-то. Если не найдешь, чем продезинфицироваться – приходи ко мне.
Инга только теперь обратила внимание на забрызганное кровью собственное платье. Отчего-то вспомнила, сколько денег она за него отвалила, с каким удовольствием выбирала…
– А чем… спиртом?
– Да хоть водкой. Давай, не сиди.
– А с ним что будет? – Инга только кивнула в сторону распластавшегося тела.
– Его приберут.
– Кто?
– Еще утром Бобров собрал бригаду «уборщиков», предполагал, что такое начнет происходить. Чем он их купил – не знаю, но человек пять добровольцев нашлось. И наш сосед, Мишка Лыков, тоже туда вошел. Надо стукнуть ему в дверь.
Они вдвоем дошли до дома. Бабка оказалась довольно общительной, полностью опровергая первое впечатление Инги от их первой встречи на лестничной площадке. Звали ее Елизавета Петровна, учительница на пенсии, живет одиноко, почти отшельницей. Интеллигентность и ясность ума странным образом сочетались в ней с деревенщиной. Наверное, сказывалось долгое проживание в глуши, среди простых, не замутненных каким-то глубоким образованием, людей. Инга почти не слушала. Ее мутило от запаха крови на подоле. Единственной мыслью было скорее добраться до дома и сбросить все с себя. И первым делом – в ванну, полную пены и горячей воды, отодрать всю грязь мочалкой, до розового цвета, как наждаком. Быстрее бы.