– А не знаю, – ответил он, снова сделав недолгую паузу, после чего повернулся к Русу и, стараясь не смотреть ему в глаза, добавил:
– С этим вопросом не ко мне, – сказал он, разведя руками в стороны.
– А к кому? – удивленно спросил Рус, бесцеремонно пытаясь посмотреть Роберту в глаза, которые тот постоянно отводил в сторону.
– К Рае, она людей на работу и принимает, – ответил Роберт, ерзая на своем сиденье.
Рус понял, что его вопросы Роберту неприятны, и ему надо бы лучше не задавать их, чтобы не разозлить его еще сильнее, но в то же время Рус считал, что правда стоит потерь, и решил идти напролом. «Пусть сидит и оправдывается, как школьник, передо мною. Хотя бы так взыщу с него свои моральные потери», – подумал он и сказал:
– Да, но и выгоняет тоже она, я бы, Роберт, от тебя бы и не ушел, если б не твоя подруга Рая. Ну чего, ты не можешь, что ли, ее на место поставить? – спросил Рус, чуть не плача от обнаруженного им обмана. Роберт молчал.
– Ты, знаешь, что такое стаж для юриста? – снова спросил Рус, пытаясь вглядеться в лицо Роберта, но тот в этот момент снова резко отвернулся к окну.
– …это очень и очень важно для юриста! Ведь чтобы меня взяли на работу, я должен иметь солидный стаж, поэтому прошу тебя, Роберт, поговори с Раей, пусть она сделает мне нужную запись в трудовой книжке, что я столько-то времени проработал у вас юристом, и поставит мне печать в ней.
– Печать… поставит… пусть… – снова проговорил тот с паузами между словами, ударяя пальцами по рулю. – Что еще пусть она сделает?! – зло спросил Роберт, резко повернувшись к Русу и посмотрев ему в глаза. Рус еще не был матерым юристом, каким он стал позже, работая у Седого, а потому, увидев разъяренный взгляд Роберта, скромно опустил глаза.
– Ничего ты не получишь! – процедил Роберт сквозь зубы и замолчал. Он сидел, все также тарабаня пальцами, и эти звуки оглушали Руса, отдаваясь раскатистым эхом разочарования в его голове.
– Радуйся, что я вообще тебе трудовую твою отдаю, а так бы выкинул ее – и все, что бы ты тогда делал, а?! – почти прокричал Роберт.
Рус молчал, опустив голову, он совершенно не знал, как вести себя в этот момент, что говорить и можно ли возражать Роберту, когда тот находится в таком состоянии. И он продолжал молча сидеть, тупо рассматривая свои ботинки. Рус был весь разбит, а его мозг отказывался думать.