Все в нашей жизни идет своим чередом от рождения и до смерти. На кладбище нас встретила звенящая тишина – здесь больше нет места для суеты. Кладбище требует уважения, уравновешенности и в то же время эмоциональности, трепетности.
Большинство людей в силу ограниченности сознания воспринимают кладбище как конечный пункт. Для среднестатистического человека смерть, похороны, могила – это точка невозврата, грань, за которой ничего нет.
Почти все боятся умереть. Ведь человек воспринимает смерть как неизвестность, потерю контроля над своим телом. Для нас тайна смерти – непонимание и нехватка информации о возможном продолжении жизни после смерти физического тела.
Когда умирают близкие, мы испытываем боль. Нас научили, что смерть приносит горе, но мы достоверно знаем, что смерть приносит горе именно близким покойного. Мы не задаемся вопросом, каково самому покойному, предполагая, что ему уже все равно. И мы страдаем. От любви, от невозможности физического контакта с любимыми людьми, от безысходности и собственного эгоизма.
Кладбище можно сравнить с чашей, наполненной до краев горем, душевными терзаниями и слезами по ушедшим родным и близким. Но ведь это сравнение – одна сторона медали, то, что мы видим с первого взгляда, что сопоставимо с уровнем развития нашего сознания. То, что заложено стереотипами, что мы готовы принять и переработать нейронами несовершенного головного мозга.
Мы приходим на кладбище, принося с собой страдания, горе, слезы. Мы ищем утешения на могилах наших любимых. И часто не замечаем, что уходим с кладбища опустошенные, но и умиротворенные, обретшие душевное равновесие. Мы не задумываемся над процессом и не замечаем результата.
Перед моим взором предстают ряды могил, укутанные в белые снежные покрывала. Этот пейзаж, лиричный, монохромный, разбавляют яркие венки и одиноко лежащие цветы.
Становишься невольным свидетелем гармонии природы. Невольно начинаешь чувствовать острую потребность в умиротворении. Наверное, именно в этом месте приходит понимание закономерности мироздания.
Написанные выше абзацы кажутся весьма уместными для кладбищенской зарисовки, несмотря на некий пафос. Думаю, что именно так написали бы в книге с философско-эзотерическим уклоном. Но у меня все иначе. Реальность кладбищенских будней предо мной предстала совсем с иной стороны.