Но вернемся в позднюю осень 1919-го, в штабной вагон, где состоялась встреча адмирала с тремя его особо доверенными телохранителями.
Было сказано:
– В своей стране нельзя вести войну с противником, готовым сражаться до полного истребления.
– Золото империи должно быть сохранено.
– Сколько бы ни пришлось ждать, будь то годы или десятилетия, но придет время, когда Россия возродится и к власти придет законный правитель. Ему и только ему должно передать тонны золота, принадлежащие стране и ее народу.
– За слитками будут охотиться бесчисленные авантюристы. Поэтому заблаговременно оставлено несколько ложных следов. Все они ведут в никуда.
– Настоящую тайну будете знать только вы трое.
– Тайну необходимо разделить на три части, чтобы ни один из вас под пытками или при угрозе жизни дорогих вам людей, не в состоянии был бы выдать палачам полное знание.
– Только собравшись вместе, вы или (если так сложатся обстоятельства) ваши потомки будете способны найти сокровенное место.
– Действовать надлежит лишь тогда, когда придет время. А до той поры ваша задача выжить. Что бы ни случилось, молчать, терпеть и хранить тайну. Потому что в ней сокрыто будущее России и грядущее ее возрождение.
* * *
Европейский гость закончил рассказывать и откинулся в кресле, ожидая ответной реакции собеседника. Тот несколько минут сидел молча, потом сообщил:
– У меня тоже есть пара архивных фото.
И удалился вглубь своей территории. Чех остался в комнате один под присмотром матерого белого кота, который теперь расположился на затиснутом в угол антикварном диване с потертой парчовой обивкой. Кот казался дремлющим, но чуткое движение ушей и подергивание кончика хвоста свидетельствовали о том, что обстановку он контролирует полностью.
Вернулся хозяин и выложил на стол потрепанную канцелярскую тетрадь большого формата, из которой после некоторых поисков извлек два фото. На первом был запечатлен кавалергард с золотым шлемом, сидящий на вороном коне. На втором – Колчак в окружении офицеров штаба. На переднем плане справа отчетливо был виден боец конвойной сотни – молодой, но суровый.
– А вот это – мой дед, – указал домовладелец. – Тимофей Сергеевич Каледёнков.
– У вас русских такие трудные имена, – пожаловался гость.
– Кто бы говорил…