Я ненавидел ее за то, что она спасла меня, а не себя. Что позволила мне пережить ее смерть. Что оставила меня здесь одного без смысла и цели. Я хотел умереть. Но все же ее воля была другой, и я исполнял ее – жил. Вопреки своим желаниям я делал то, чего хотела она.
В конечном счете мы обосновались в пещере на скале, тянущейся над обрывом. Жители называли это место ущельем сумасшествия – сюда изгоняли за очень серьезные проступки. Не знаю, что за существа водились там, внизу, но их круглосуточный вой и вправду порой выворачивал наизнанку все тревоги и страха. Мы жили здесь потому, что Другие обходили ущелье стороной, а именно это нам и было нужно. Я часто сидел на обрыве, свесив ноги вниз, и думал: чтобы свихнуться, не нужны воющие твари. Просто отбери у человека любимых и всякий смысл, и остальное он сделает сам.
Прошло еще три месяца прежде, чем Крис, устало вздохнув, не сказал мне:
– Хватит. Мы должны действовать. Кажется, у меня есть идея, как все исправить.
И идея была настолько дерзкой и неосуществимой, что я сразу согласился: либо у нас все получится, либо все наконец закончится.
Следующие полгода мы готовились. Тайно проникали в старые библиотеки, разграбляли склады, рисовали карты, отлавливали одиночек, подделывали документы. Я ожидал смерти при каждой вылазке, но мы раз за разом возвращались живыми, и план становился все реальней. Я обретал веру, что у нас получится, и тут же отгонял ее – в мире, где нет солнца, нет места и надежде. И все же время шло, и мы вплотную приблизились к решающему шагу.
Собравшись, я стоял на самом краю обрыва и смотрел вниз, в зияющую пустоту. То, что нам предстояло сделать, было равнозначно прыжку в бездну, но я больше не хотел умирать. Если мы уже зашли так далеко, почему бы не пойти еще дальше?
– Я тут кое-что припрятал.
Крис подошел ближе, заглянул вниз и отпрянул.
– Никак не привыкну, – пробурчал он.
– Если повезет, то и не придется, – усмехнулся я.
Крис выглядел устало, но сосредоточенно. Кажется, его выражение лица не менялось уже полтора года. Вечно погруженный в себя, он и здесь нашел мелькающие картинки: вечера он проводил в своих раздумьях как платоновский узник, разглядывая тени костра на стенах пещеры.
– Держи, – он протянул мне измятую начатую пачку сигарет. – Была у одного из них, решил оставить.