Девушка запрыгнула на кровать, прильнула к груди Михаила, покусала его соски, сжала что есть сил член, потом села на него сверху, помогла себе рукой, медленно опустилась и стала двигаться. Левой рукой она сжимала груди, теребила соски, а правой трогала клитор, опиралась коленями в постель, приподнималась, потом расслабляла мышцы и падала на член, охала, стонала, опять двигалась, выгибалась назад и вдруг резко наклонилась вперед, легла на Михаила плашмя, вытянула ноги, соединила их, сжала, бедра ее судорожно задергались, «уууууух!», «ууу», «ой, все», «всеооо».
– Все, я на работу опаздываю!
– Белка! Ты что! А я?!
Белка резво вскочила с кровати, оправила зачем-то подол платья, потерла щеки и упрятала груди в декольте.
– Красная я, да?
– Ты давно не была такой красивой. С утра. Ну иди ко мне. Иди, маленькая.
– Нет! Совсем времени нет! Я пошла. Я и так клятву нарушаю.
– Какую, блин, еще клятву?!
– Гиппократа, какую же еще.
– А я, значит, умирай тут от неудвалитварения! На меня Гиппократа нету?!
– А ты кофий попей. Да сдуй его уже.
– Ну как я его сдую! Ты с ума сошла?! Он тебя щас кааак догонит!
– Ну нечего было вчера лазить неизвестно где! Я аж заснула, пока тебя ждала.
– Так я ж по работе! Пахал! Как… раб на галерах!
– Ну вот и отдохни. И он тоже. Оба.
– Ну Бельчонок!
– Все. Вечером.
Девушка развернулась, оттопырила попку, резко задрала подол, опустила, повернула голову, показала язык и была такова. Михаил посмотрел на свое мужское достоинство, по сторонам и откинул голову на подушку. Злости не было, ощущался здоровый заряд бодрости и силы, будто он стоял на борту пиратского брига, расстояние до испанского галеона быстро сокращалось, пушки уже нацелены, фитили у бомбардиров дымятся, верные корсары пробуют остроту сабли пальцем, ветер попутный… Эх, блин, ну ничё, мы еще свое наверстаем! Держитесь там, грандессы разные, графини с герцогинями! На абордаж! Стой. Пагади. Атставить абордаж! Кофе надо попить. Не каждый день тебе его в постель приносят. Вот Белка утворила! Ну огонь она у тебя, а не девка! Круассаны ухрумтелись за минуту, во рту остался привкус арабики, Михаил окинул взглядом свою спальню «Людовик XV», поднял ноги вверх, резко вскочил с кровати и, как был голый, пошляпал в ванную. Там он открыл дверцу душевой кабины, забрался внутрь и вертанул оба крана влево, будто готовился дать залп по галеону из всех орудий правого борта.