– Эй… нет же, да? Нет же?!
Сердце сжалось от вида недоумевающего мужика. Он смотрел на меня
широко раскрытыми глазами в которых теплилась отчаянная надежда, я
не желал ее разбивать… нет, реальность просто не может быть столь
жестокой.
– Статус – в голову пришла гениальная в своей простате мысль –
Скажи статус.
Адиль даже не стал спрашивать зачем, и будто утопающий,
ухватившийся за соломинку, мгновенно повиновался:
– Статус! Ух шайтан, мынау не?!
По расфокусированному взгляду, я понял, что он сейчас вчитывается в
текст. Дав с пару минут, решил уточнить:
– Есть ли что-то в графе с эффектами?
Адиль будто бы ждал этого вопроса, он почти без задержки зачитал
вслух текст:
– Внимание! Вы подверглись инфицированию! Используйте противоядие
до истечения таймера: Восемь минут, сорок три секунды, сорок две,
одна…
Я мог со стороны видеть проявление истерики. С Адиля враз сошла вся
та напускная уверенность, показанная в самом начале. Он держался за
голову, кричал, рвал волосы и метался из стороны в сторону. В дверь
кто-то тяжело ударил – должно быть одна из тварей отреагировала на
шум. Благо, она так же открывалась наружу, и ударами внутрь дверь
так просто не выломать.
Я не придумал ничего лучше, чем просто обнять бедолагу. Несколько
раз тот попытался вырваться, а после просто разрыдался.
– Не могу я… не могу я тут умереть…! – он говорил сквозь
проступающие слезы – У меня ведь жена… дочери и года нет! Я не могу
Саша, не могу!
Всем своим сердцем я желал сказать что-то вроде: Ты не умрешь! Все
будет хорошо, соберись! Но в уме как никогда свежи были
воспоминания о стелющихся вокруг трупах. Там, за дверью, которую не
переставали яростно таранить, творился настоящий хаос, безжалостный
в своей простате. Несколькими минутами ранее в моей голове уже
всплыла идея того, как можно было помочь Адилю. В слух я проговорил
сразу несколько вариантов, и на слове “Аукцион” всплыло системное
уведомление:
Системный аукцион будет доступен с достижением десятого
уровня.
Появившаяся было надежда тут же погасла. Я не мог ему ничем помочь,
лишь смотреть на его терзания, и как бы отвратительно это не
звучало – по крепче сжимать в руке добытую трость, мысленно
отсчитывая оставшиеся бедолаге минуты.
Совсем скоро плач стих, сошла на нет истерика. Возможно, Адиль
понимал, что времени у него совсем немного, в его красных от
пролитых слез глазах теперь помимо безнадежности и страха за
собственную жизнь, появился огонек решительности.