– Едем. Бояться нечего. Утром дилижанс отходит часов в семь. До дилижанса пешком придется идти. Покойной ночи.
Он поклонился поясным поклоном.
Попрощался и о. Иларион и в дверях сказал:
– Я тоже с вами поеду… Мне надо в Сухум, до первой станции нам по пути.
Я молчал.
Отец Иларион улыбнулся мне и затворил дверь.
Но вечер этим не кончился.
Меня ожидал совершенно неожиданный визит, многое разъяснивший мне.
Поздно вечером, когда я уже совсем собрался спать, ко мне постучался о. гостинник.
– Вас желает видеть монах нашего монастыря, о. Нафанаил.
Я был очень удивлен и ждал с нетерпением.
Вошел довольно полный монах, рыжеватый, в очках. Поздоровался со мной по-светскому, представился, и не садясь спросил:
– Прошу извинить меня… Я и еще один иеромонах… очень интересуемся политикой… Не будете ли так добры поделиться с нами?..
Я решительно ничего не понимал и смотрел на него с полнейшим недоумением.
– Ведь вы член Государственной Думы?
– Ничего подобного!
Отец Нафанаил смутился.
– Т. е. как… но здесь все говорят… Простите, ради Бога… Может быть, вы инкогнито?
– Уверяю вас, что никогда членом Государственной Думы не был, и решительно не понимаю, чья это выдумка.
Впоследствии выяснилось, что, узнав мою фамилию, кто-то на Новом Афоне сказал о. Илариону, что я «послан» от Думы и еще от кого-то по ихнему делу, и он всюду раззвонил, что я член Государственной Думы, путешествующий инкогнито…
– Во всяком случае, садитесь, – сказал я. – Очень жаль, что я должен огорчить вас и о политике ничего интересного сообщить не могу. Но просто поговорить с вами очень рад.
Отец Нафанаил сел, видимо, крайне смущенный. Положение было действительно довольно глупое.
Мы проговорили недолго.
Отец Нафанаил оказался очень симпатичным, интеллигентным человеком. Он рассказал мне, между прочим, о трудностях, с которыми пришлось ему встретиться при поступлении в монастырь.
– Я долго просился на Новый Афон, не приняли.
– Почему? – удивился я.
– Боятся интеллигентов. Игумен, узнав, что я чиновник, сказал: вот вы поживете в монастыре, а потом всех нас в газетах опишете.
Когда такой же вопрос: «Почему в монастырь неохотно принимают интеллигентов?» – я задал потом пустыннику о. Никифору, он ответил мне иначе:
– Ничего не выходит из них!
До поступления в монастырь о. Нафанаил некоторое время жил у пустынников, Узнав, что именно меня интересует, он сказал: