Так что даже королевский судья оценил и вздохнул.
– Ладно, давайте составлять документы.
Они провозились часа два, не меньше. После судьи зашли к стряпчему, договорились, что тот будет представлять интересы леди Лоусон (Аликс собиралась отныне и впредь пользоваться своей девичьей фамилией) в суде, заплатили задаток (к большому неудовольствию стряпчих, задаток определялся государством, а гонорар сильно зависел от выигрыша или проигрыша дела, так что приходилось стараться), договорились, что вернутся к началу процесса, и отправились к модистке. На этом настояла леди Брайс.
– Аликс, солнышко, тебе совершенно не подойдут платья Джин. У вас совершенно разные цвета. Ты смуглая, с каштановыми локонами и глаза у тебя яркие, а моя Джин выполнена в пастельных тонах. То, что пойдет ей, просто уничтожит тебя.
– Но деньги…
– Какие деньги? Вот посмотри, бирюзовое с золотом? Ну-ка… отлично! Берем!
– Оно же дорогое…
– И вот это, вишневое. С серебристой отделкой. Джинджер этот цвет просто уничтожит, а тебе будет очень к лицу.
Аликс отказывалась, но ей почти насильно купили несколько платьев, решив подогнать их уже в дороге, напоили вкуснейшим взваром с пирожными и насильно примерили десятка три шляпок, чтобы выбрать самую-самую. Выбрали три, потому что упустить хотя бы одну из них для Клариссы было невыносимо. Для Аликс, кстати, тоже.
– Я никогда с вами не расплачусь, леди Брайс, – Аликс вздохнула.
Кларисса топнула ногой.
– Аликс! Еще раз я услышу подобные глупости – и задам тебе трепку!
– Этим меня не запугать.
– Прости, – осеклась Кларисса.
– Леди Брайс… почему вы мне помогаете? Мать и та для меня столько не сделала бы.