– Да. Верно.
– Вы кормите его с ложки?
– Да.
– Он ест?
– Конечно.
– Охотно ест или без особого аппетита? Кто из докторов, кроме меня, наблюдает моего пациента?
– Всегда ест хорошо. Доедает и допивает всегда все до дна. Доктор Стенли приходил раньше. Но в последний раз у них с Ричардом конфликт был…
– Что за конфликт?
– Не знаю, доктор Браун, доктор Стенли передо мной не отчитывается, а я не подслушиваю их разговоры. Я могу сказать вам точно, что он ходил к нему месяц, а потом перестал ходить, попросил надеть плотную черную повязку ему на глаза, оставить его в покое и кормить по расписанию.
– После чего, Гарри, доктор Стенли отнес моего пациента к особо буйным и запер его здесь.
– Я не могу вам этого сказать, доктор Браун, иначе меня уволят.
– Я так и думал. Хорошо, открывайте палату.
Гарри вставил ключ в замок.
– Погодите… Только между нами, – сказал Фредерик шепотом. – Мой пациент достаточно умен и может отличать день от ночи по тому, когда вы приносите ему в палату еду, даже если вы не говорите ему, сколько времени. Я бы хотел провести небольшой эксперимент. Попробуйте приносить ему завтрак не в девять утра, а в обед, скажем, в два часа дня, подогрейте пищу и принесите ему в палату. А обед, в свою очередь, перенесите на ужин. А ужин приносите к полуночи. Понимаете меня, Гарри?
– А доктор Ст…
– Он не против и разрешил мне применять любой метод лечения. То, что я вам сейчас сказал, – это мой метод. Передайте санитару, который вас заменяет, чтобы приносил еду, как я сейчас сказал. Вы точно меня сейчас услышали, Гарри? Это важно.
– Конечно, доктор Браун. Я буду делать, как вы сказали.
– Спасибо, а теперь открывайте дверь.
Гарри открыл дверь в темное помещение метров тридцати в длину, в конце которого лежал человек и громко дышал носом. Фредерик включил свет и отпустил санитара.
– Здравствуйте, Ричард.
– Доброе утро, доктор Браун.
Фредерик пришел к своему собеседнику с пустыми руками. Ему не нужен был ни лист, ни карандаш, ни пустая история болезни. Он занял свой стул, который, казалось, был предназначен только для него одного.
– Вы умерли вчера утром, Ричард, от сердечного приступа. Как мне теперь вас называть?
– Я умер?
В голосе пациента прозвучало неподдельное удивление.
– Да, в десять утра в Риме, за своей печатной машинкой Brother в одном из уличных кафе. Как вы и говорили.