В серьёзном тоне мужчины отчётливо сквозит предупреждение, а в беспокойном взгляде загорается просьба прекратить искать… но вовсе не Николину, а того, на кого она теперь работает, что в очередной раз доказывает — Тони известно гораздо больше, чем он мне говорит.
Он стопроцентно знает, с кем сейчас находится моя девочка! Теперь у меня в этом нет никаких сомнений, но Тони всё равно молчит, даже несмотря на мои угрозы, которые однозначно могли бы навсегда испортить репутацию клуба и ввязать Мэрроу в череду неприятностей с респектабельными людьми Рокфорда.
Максимально быстро проанализировав его поведение вместе с внутренним диапазоном эмоций, я могу смело выдвинуть аж целых три логических предположения, почему Тони по-прежнему решает держать язык за зубами: первое — он находится в доверительных, дружеских отношениях с этим мужчиной; второе — опасается возможных проблем с ним в разы больше скандалов с негодующими клиентами клуба; третье — оба варианта вместе.
– Поверь мне, Остин, если бы я владел необходимой тебе информацией, я бы непременно сказал. У меня и так сейчас проблем выше крыши! Вчера мне едва удалось избежать временного закрытия клуба из-за криминальных дел брата. Добавлять ко всему существующему хаосу ещё и утечку компрометирующих видеозаписей наших постояльцев — меньшее, чего мне сейчас хотелось бы, – поспешно заверяет он, преисполняясь отчаянной надеждой в то, что я отступлю.
Но я не отступлю. Никогда. Не раньше, чем найду Николину и не поговорю с ней обо всём. Однако здесь мне точно делать больше нечего. Я остро чувствую страх и тревожное беспокойство мужика, дающее понять, что у него в самом деле есть веские причины не раскрывать мне правду. А, значит, нет никакого смысла и дальше продолжать выпытывать у него ответы. Пустая трата времени, которого у меня, как всегда, в запасе нет. Да и ни в чём не повинного человека, пусть даже не самого приятного, всё-таки не хочется подставлять, обрушая на него негодование этого чёртового Мистера Неизвестность.
– Ладно, – выдыхаю я. – Мне можешь ничего не говорить.
Встаю с кресла и направляюсь к стеклянной двери, всем нутром осязая окатившее Мэрроу облегчение. Но оно вмиг притупляется, когда перед уходом я оборачиваюсь к нему и бросаю твёрдым, непоколебимым голосом:
– Но в следующем разговоре с