– Так это ж Мирон. Он у нас старший.
– Мне надо ему сказать… я случайно сюда попала. Я из другого времени по ошибке. Я не хотела.
Тимоха кашлянул и схватился за бок, морщась от боли, видимо, ныли ребра.
– Мы все тут - ошибки природы. Но барахтаемся пока. И ты сможешь.
– Вы не поняли! Меня Демид перенес…
– Рот захлопни, лягушка! Надоело кваканье, – гаркнул Антип, пихнув в спину так, что едва не налетела на старшего.
От отчаяния и обиды я начала судорожно всхлипывать, чем привлекла внимание Мирона. Он наклонился, холодно заглянул в глаза.
– Чего ноешь? Жива, не бита, не ломана. Веди себя тихо, останешься целой дальше.
Воспользовавшись вниманием вожака, я быстро залепетала:
– У Демида есть генератор и фибий, то есть фобий, пожалуйста, верните меня домой, в двадцать первый год… в две тысячи двадцать первый.
– Больше нет, - сухо ответил Мирон.
– Что?
– Фобия у твоего жениха больше нет и генератор не подлежит восстановлению.
Я хотела возразить, что Демид мне никакой не жених, но тогда меня, скорее всего, прикончат на месте, а так я хоть какую-то ценность представляю. А потом до меня дошел смысл фразы Мирона, и зубы сами собой дробно застучали во рту.
– Ма-ма… я тут жить не хочу…
– Истеричка, а? – досадливо буркнул Антип. – Разреши, я ей кляп вставлю. Вот прямо с песком сейчас травы наберу.
– Погодите, - вступился Тимоха, - она успокоится. Даша, нам надо скорее пройти этот участок, тут болото неподалеку… услышат… учуют... Они на кровь падкие, смотри, какие у меня руки.
Заметив, что на правой у него нет трех ногтей, я заревела еще пуще от жалости. Кто бы не были эти люди, нельзя их пытать – это бесчеловечно, даже дикие звери так не делают.
Устав от наших разговоров, Мирон схватил меня за шею сзади и повел рядом с собой. Меня трясло, я запиналась о мшистые кочки и ничего не видела от слез, но меня поразило, что Тимоха сзади сочуственно вздыхал и продолжал уговаривать Антипа не обижать «девочку».
Под ногами захлюпала вода, мы пошли осторожней, теперь Мирон почти волочил за собой, приподнимая за талию одной рукой, если я не успевала. Обувь у меня была на два размера больше, чем надо, я в носок еще вчера затолкала тряпицу, теперь все намокло, пальцы мерзли.
В кустах заголосила сонная птица, ей тут же начали отвечать разбуженные соседки, если голову задрать на небе сквозь еловые кроны покажется предрассветный румянец. Пальцы Мирона впились мне в бок, к щеке паутина прилипла. Я попыталась убрать, но меня остановил недовольный возглас.