Константин отодвинул от себя пустую тарелку и ответил:
«Да ничего особенного, Паша, а почему ты спрашиваешь?».
«А я сейчас на мелочь, оставшуюся от мороженного и сладкой водички, лотерейку купил на Маркса. Стер значит поле, а там это и написано было. Но тетя тоже сказала, что это ничего особенного».
Паша начал стремительно работать ложкой, а у его отца все поплыло перед глазами. И сын, и кухня со столом и тарелками. Закружилась голова, а в уши ударил какой-то шум, похожий на набат. Пытаясь прийти в себя и глубоко задышав, Константин лишь заметил удивленные глаза жены, пронизывающие Пашку.
А дальше в квартире Агафоновых поднялся шум и крик, которого никогда здесь раньше не было. Даже находящиеся по домам соседи очень были удивлены. А по всему дому разносились гневные слова Константина и успокаивающие крики его жены, затем последовал детский плач. А потом все смолкло. И соседские бабушки, еще более удивленно смотрели в след чуть ли не бегущим от их подъезда Агафоновым. Всем было хорошо видно, что в этой вроде бы благонадежной семье произошел какой-то форс-мажор.
«Не война ли началась с буржуями, – спрашивали друг у друга дворовые старушки, – вы радио не слушали сегодня?».
Вид Агафоновых и правда не мог не пугать. Впереди чуть ли не бежал Константин, таща куда-то заплаканного Павла, а позади за ними торопилась Мария, успокаивая мужа и сама чуть ли не рыдая.
«Да куда это они», – наконец еще раз спросила соседок бабушка Лидия?
«Да это Костик узнал, что Пашка на самом деле не его сын и потащил его топить на пруд», – сострила бабушка Катерина. Она всегда отличалась своеобразным чувством юмора. Поговаривали, что она даже служила в НКВД, в свое время. Ее соседки, остальные лавочные старушки удивленно на нее уставились, и еще с минуту не понимали, шутит она или нет.
Городское отделение милиции располагалось от дома Агафоновых в двух кварталах. На входе, в фойе, за железной решеткой скучал молодой сержант. В здании было тихо. Все двери кабинетов закрыты. На рабочем месте практически никого, кроме этого парня и еще нескольких сотрудников не было. Коротая смену, сержант представлял, как сегодня вечером пригласит на танцы свою соседку Таньку, которая ему давно нравится. И что-то ему подсказывала, что она не откажет. Может быть потому, что как-то по особенному смотрит на него. Ну правильно, он же милиционер, комсомолец. А не какой-то там тунеядец. От размышлений его оторвал шум отворившихся в отделение дверей, за которым несся по пятам крик.