Август 640 года. Тергестум.
Днем позже.
— Болли! И ты пришел? — Сигурд
облапил младшего брата, который осваивался на новом корабле,
забитом под завязку деревянными ящиками, огромными горшками,
бочками, мешками, корзинами со снедью и даже клетками, где квохтали
перепуганные куры. Как и обещала княгиня, приданое оказалось
достойно королевы. Этот корабль был собственностью Леутхайд, как и
все, что в нем находилось.
— Сигурд! — ревел Болли, известный
как Горелая борода. Все порты Средиземноморья знали, как он
заработал эту кличку, ведь Болли хвастался этим каждый раз, когда
попадал в какую-нибудь таверну. То есть примерно каждый вечер, что
проводил на суше. — Тебя отпустили ненадолго, а ты стал конунгом,
женился и решил устроить новый поход! Во даешь!
— А чего сидеть в этом Египте? —
горделиво выпятил грудь свежеиспеченный конунг. — Жара, песок,
мутная вода и худосочные чернявые бабы. Пришло время нам на землю
садиться, брат. Мы же не голодранцы какие! Пора остепениться. Разве
не для этого мы в викинг пошли?
— Еще бы, — кивнул Болли. — Я бывал в
Британии. Место — дерьмо, конечно, но всё лучше, чем Ангельн. А тут
нам все равно ничего не светит. Тут большие парни в свои игры
играют, брат. Сдохнем за жалование, получив копьем в брюхо, и не
вспомнит никто. А я в Валхаллу пока не собираюсь. Хочу найти такую
же бабу, как у тебя, и заделать ей полдюжины детишек. Ох и сиськи
у…
— Она моя, — свирепо засопел Сигурд.
— Только попробуй…
— Да прекрати! — гулко захохотал
Болли. — Нешто я на жену брата глаза подниму! Остынь, Сигурд! У
тебя совсем мозги набекрень съехали!
— Готовь корабль, — бросил Сигурд,
который все еще был изрядно зол. Он и не подозревал раньше, что
настолько ревнив. Не водилось за ним такого. — Вечером в харчевне
соберемся, обсудим поход. Мне есть что сказать.
На встречу Сигурд пришел, когда ярлы
в количестве десяти человек уже сидели там, уминая поданную
служанками кашу и тушеные бобы. Праздник закончился, а потому о
жареных курах и провесных окороках можно теперь надолго забыть.
Наступили суровые будни, а до нового пира еще ой как далеко. Сигурд
волновался не на шутку. Он долго решал, что сказать, ведь от своей
жены он слышал одно, а здравый смысл и жизненный опыт говорили ему
совсем другое. Она ведь была из тюрингов и многого не понимала, а
потому некоторые ее мысли показались Сигурду весьма странными. Ну
какие, скажите на милость, юты братья данам? Один язык у них? Да
плевать на это! Да если он такое при всех ляпнет, его из конунгов
попрут, да еще и глупцом ославят. Ведь в Ангельне даже малые дети
знают, что юты — трусливые дерьмоеды, которых даны, жившие раньше
на островах, выгнали с их собственной земли. Они аж за море уплыли,
чтобы скрыться от победоносных хирдманов. Однако, великий князь
тоже говорил о том, что ютов нужно привлечь на свою сторону, не
разоряя Кент. Да… Задача…