При бомбежке железнодорожного моста досталось Вяземскому болоту. Разорвавшиеся бомбы понаделали воронок, а неразорвавшиеся – дырок, тут же наполнившихся водой.
От близких разрывов тяжелых бомб дом – пятистенок Ивана заплясал, стал азартно подпрыгивать, словно игрушечный – решил побыть в качестве мяча. Повылетали стёкла окон. Разбилась посуда, свалившись с деревянных самодельных полок. Грохот на улице, грохот в доме, рев детей, вот – вот начнется истерика у самой Поли.
Когда Иван предлагал ей уехать, она не подумала своей дурной головой, что одно дело говорить о войне вдали от неё, и другое дело – слышать войну, пришедшую в дом. От пережитого страха забеспокоился ребёнок в утробе. Стало подташнивать. Тяжело села на лавку, тупо смотря в окно. Что делать?
Стукнула входная дверь. Прибежал, что для него не свойственно, испуганный, запыхавшийся Иван. Ворвался в спальню. Увидев Полю, задал глупый вопрос: – Живы? А мне сообщили – в наш дом попало.
Чуть успокоился и объяснил испуг ситуацией в городе.
– На станции творится что – то невообразимое. На путях валяются искореженные вагоны, в депо крыша обвалилась, идут раскопки, ищут убитых и раненых. Пока добирался, думал, ноги поломаю. Кирпичи двухэтажных домов раскиданы на пятьдесят метров от взрыва.
– Твою мать, дождались «До Британских морей» – трепачи. Заскочил ненадолго, отпросился у начальника. Быстрей собирайся! Бери детей, отведу на вокзал. Рабочий поезд на Пещёрск отправляется через час…
Подкидыш из трех облезлых николаевских вагонов, скрепя сочленениями на стрелках, долго выбирается со станции. Вагоны мотает из стороны в сторону и в такт с ними повторяют движение сидящие на нижних полках молчаливые женщины с сосредоточенными, задумчивыми лицами. Горожанки, имеющие корни в сельской местности, уезжают, бросив нажитое на произвол судьбы, чтобы переждать смутное время вдали от Вавилонского столпотворения, вызванного отсутствием власти. Вражеское нашествие гонит в город мутную волну, а в мутной воде не обязательно шелупонь ловит рыбу, но и недобропорядочные личности, от которых трудно спастись.
Уезжают, а в голове, как земляные черви в банке, копошатся мысли, «может, зря? В городе остались родные стены, друзья, знакомые».
Заполнены все купе. Женщины сидят, касаясь бёдрами. Тесноту увеличивают объемистые узлы, лежащие, для большей сохранности, на коленях и прижатые к животу пассажирок. Зыбкость, неуверенность в завтрашнем дне, приучили людей держать ценности поближе к телу. Сейчас именно тот случай, когда вещи «поближе положишь, поближе возьмёшь».