Вот теперь можно и побеседовать, не
боясь никого потревожить.
***
Я зябко поежился. Морана сегодня
разошлась, наслав на Або хороший такой, бодрящий морозец, особо
разошедшийся под утро. Щеки пощипывало, глаза слезились. Ничего,
скоро согреюсь. Я еще раз вслушался в звенящую утреннюю тишину и
легко перемахнул через расписанный похабщиной бетонный забор,
отделяющий старые портовые пакгаузы от трущоб. Именно здесь держат
мою смелую маленькую проводницу с красивым именем Сольвейг. Именно
она дала моим визитерам адрес, где меня искать. И дала не по своей
воле, держалась девочка до последнего. Если еще жива, надо будет
забрать ее себе. Таких преданных людей упускать нельзя.
А те, кто над ней издевался, сегодня
умрут. Сегодня многие умрут. И даже не из-за девчонки. Эти твари
решили меня продать! Давненько я не чувствовал себя товаром. Дикая,
испепеляющая ярость начала подниматься из глубины души, сводя
скулы. В ночном безмолвии раздался скрежет моих зубов. Надо
успокоиться, нервы сейчас ни к чему. Хотя, судя по тому что я узнал
от людей Микулича, рабов охраняют слабосилки. Проблем они не
составят. Вот когда пойду за Кракеном, тогда да, повоевать
придется. А боярин со своими прихлебателями еще поживет. С целым
родом мне пока не совладать.
Но это не значит, что я оставлю его
в покое. Просто действовать буду осторожно, продуманно, нанося
точечные удары в самые уязвимые места. А для этого нужна разведка,
связи и, самое главное, люди. Значит, придется мне подзадержаться в
Або. Беспокоит одно. Что боярин Микулич, что пришедшие ко мне люди
действительно оказались сотрудниками «Ока». И действовали они по
своей инициативе или с ведома или того хуже по прямому указанию
князя Лобанова, это вопрос. Не хотелось бы столкнуться лбами с
отцом Натальи. Хорошая она девочка, жалко будет сиротой ее
оставлять. Но если именно Юрий Мстиславович инициировал всю эту
суету вокруг меня, то такого финала не избежать. Прощать подобное я
не собираюсь.
Ноги по колено провалились в
покрытый желтыми пятнами сугроб. Тихо выругавшись, выбрался на
протоптанную зассанцами тропинку. Оглушительно заскрипел под ногами
снег. Я насторожился, прислушиваясь и вглядываясь в густую тьму
между пакгаузами. Тишина. Даже если и были у бандитов здесь
какие-то патрули и посты, все бойцы давно попрятались от
пробирающего до костей, обжигающего кожу мороза в тепло.