***
Юрий Мстиславович с бледным лицом
стоял навытяжку перед мечущимся по кабинету, будто запертый в
клетке медведь Великим Князем и сопровождал его преданным взглядом.
От окна к стене. От стены к окну. И опять к стене. Огромный,
грузный мужчина за пятьдесят, с окладистой бородой и густой, рано
поседевшей шевелюрой, он напоминал воина из древних саг. Кем,
впрочем, и хотел всегда казаться, тщательно лелея выбранный образ.
Неожиданно Ингвар схватил тяжелый, обитый зеленым бархатом стул для
посетителей и в бешенстве швырнул его об стену, пробив дорогущую
панель из ассирийского кедра, привезенного из Империи. Стул
развалился на части. От удара рухнула, висящая неподалеку от
эпицентра монаршей ярости, картина, изображавшая какую-то древнюю,
давно забытую даже историками битву. Этот выплеск словно лишил
Великого Князя сил. Он остановился, осмотрелся, словно впервые
увидел свой кабинет, обреченно махнул рукой на учиненный погром и,
грузно ступая, подошел к рабочему столу и упал на свое кресло.
— Садись, — он кивнул на место
напротив. Лобанов, не мешкая, уселся, подобострастно уставившись на
сюзерена, — Юра, — уже спокойней начал Ингвар, но тут же снова
закипев, грязно выругался. Он тяжело задышал, нервно переставляя на
столе памятные побрякушки — малахитовый письменный прибор с гербом
Лодброков, тяжелую серебряную с золотом фигурку Одина, рамку с
фотографией жен с детьми. Наконец, окончательно успокоившись, князь
продолжил, — Скажи, Юра, что мне с тобой делать? А главное что
делать с этим парнем, как его там, Раевским? С одной стороны, я его
уже дважды должен наградить — за спасение отпрысков верных родов и
за очищение города от преступной швали, а с другой, ты понимаешь,
что я такое самоуправство не могу простить? У себя в вотчине, в
Великом Княжестве только я могу карать и миловать! Если я позволю
делать это кому-то другому, я тут же перестану быть Государем. И в
это положение загнал меня ты! — князь шваркнул тяжеленным кулаком
по столу.
— Виноват, княже, — опустил голову
Лобанов. Он уже понял, что гнев Государев миновал. Теперь пойдет
разговор о деле.
— Виноват он! — густым низким
баритоном пророкотал Ингвар, — Надеюсь, ты позаботился, чтобы слухи
не расползлись по всему городу?
— Мои люди будут молчать. Микуличи и
их слуги уже никому ничего не скажут, — взгляд главы Службы
безопасности стал жестким. Узнав, чем на самом деле занимался
Завид, прикрываясь его службой, князь пришел в бешенство. Родовичи
и все так или иначе причастные к делам преступившего черту рода
были арестованы. Сейчас велось дознание. Рыскали по трущобам агенты
«Ока». Уже абсолютно точно стало известно, кто и почему учинил
кровавую расправу над бандитами. Отыскали сыщики и таверну
ветеранов вольняшек, где с утра появлялся Раевский, но спустя
несколько часов, забрав девочку, исчез. Владелец заведения Кнуд
наверняка что-то знал, но догадки не повод для задержания. Была бы
уверенность. А так ссориться с братством Вольных охотников. Нет.
Только не сейчас.