А ведь до некоторых пор Сольвейг
удавалось выкручиваться, избегая пристального внимания портовых
сутенеров и мелких бригадиров. Она специально уродовала себя рваной
одеждой, грязными растрепанными волосами, измазанным сажей и
уличной пылью лицом. Даже кличку получила обидную – Чуня. Но ее
это абсолютно не трогало. Главное, чтобы не приставали, не лезли к
ней. Девочка знала и видела, чем заканчивается для ее сверстниц
внимание хозяев трущоб.
Вот только Рыбу провести не удалось.
Наметанный глаз бандита быстро приметил под рваным тряпьем и густо
размазанной грязью распускающийся цветок. С тех пор жизнь Сольвейг
стала невыносимой. А главное, она понимала, что сопротивляться
бесполезно. Другого пути у нее все равно нет. Рано или поздно все
закончилось бы или подпольным борделем или, того хуже, продажей в
Империю.
А девочке хотелось сказки! Чтобы
любовь, свадьба, белое платье и цветы, как у принцессы из книжки,
которую ей подарил отец. Как же давно это было! От той жизни ничего
не осталось. Лишь эта, тщательно хранимая Сольвейг детская книжка с
красочными картинками и старый, потрепанный, когда-то порванный, а
затем заботливо зашитый неумелой детской рукой, школьный ранец. И
яркие воспоминания об одном дне, когда она с папой и мамой ходила
покупать к своему первому учебному году платье, этот ранец и всякие
нужные и такие красивые мелочи для школы. А потом они ели мороженое
в кафе. Мама была в легком воздушном сарафане красивая и
счастливая. Она много смеялась и прижималась к папиному боку. А он
с нежной любовью смотрел на нее и на Сольвейг. И рядом с ним было
так хорошо, так тепло и надежно. Как не было больше никогда в ее
короткой жизни.
И вдруг наступила та страшная ночь,
когда пришли из порта и сказали, что папин сейнер не вернулся из
моря. Полгода они жили верой. А вдруг! Может папу выбросило на один
из островов или он попал к пиратам? Лучше так! Оттуда можно
спастись, вернуться! Но с каждым днем надежда таяла, пока не
исчезла совсем. Мама начала сдавать. Жить становилось все тяжелее.
Маминого заработка швеи едва хватало, чтобы кое-как сводить концы с
концами. Она стала брать подработки. Им пришлось съехать из
квартиры. Сначала в комнату в общежитии для портовых рабочих. А
потом, когда мама заболела и совсем слегла, в сырой каменный мешок
в полуподвале с маленьким оконцем и заплесневелыми летом и
заледенелыми зимой стенами.