Маме становилось все хуже и хуже.
Сольвейг давно бросила школу и научилась зарабатывать сама. Она
бралась за любую работу. Разносила письма и тяжелые посылки,
разделывала рыбу в порту, собирала и продавала всякий хлам. Этих
денег едва хватало рассчитаться за жилье, на еду и иногда, когда у
мамы случались приступы, на лекаря.
Трущобы припортового города —
жестокое место, где время будто остановилось. Облезлые стены домов,
затянутые грязными тряпками или забитые досками от ящиков окна.
Лабиринт грязных узких переулков, затерянных среди гор мусора, где
можно в любой момент получить острой заточкой в живот. Жизнь здесь
не давала ни малейшего шанса на нормальное детство.
Сольвейг как-то удивительно легко
удалось сдружиться с местной шпаной. Злобные и беспощадные, как
крысы Заброшенных земель, мелкие уличные хищники ценили только
силу. Щуплая девочка не была сильна. Все-таки когда-то она росла в
тепличных условиях. Зато Сольвейг имела хорошие связи среди рыбаков
и портовых рабочих, обладала хитростью, изворотливостью, упорством
и бесстрашием. Она никогда не лезла в разборки между детскими
бандами. Не состояла ни в одной из них. Зато каждый из малолетних
бандитов знал, что если обратиться к Чуне, она всегда поможет.
Договорится с лекарем залатать пробитую в драке ножом бочину,
поможет в реализации ночного улова, подскажет, где можно
относительно легко и безопасно взять хорошую добычу. Потому и
удавалось девочке избегать до поры до времени навязчивого внимания
Рыбы.
И все-таки кто-то ее сдал. Скорее
всего, за место в банде. Портовых в трущобах боялись и ненавидели,
но каждый девятый мальчишка из десяти мечтал стать бойцом Кракена.
Видимо, соблазн сытой и вольготной жизни оказался выше уличных
понятий. Да и не большой грех это поделиться с уважаемыми людьми
информацией. А бандиты — люди уважаемые. Это не псы-дознаватели из
«Ока».
Послышались шаги и голоса. Девочка в
страхе замерла. Ну, вот и все. Сейчас опять будет много боли, а
потом несущая облегчение смерть. Скорей бы уже. Сольвейг даже на
мгновение показалось, что рядом с ней, улыбаясь, стоит Хель. Богиня
посмотрела на нее и, покачав головой, исчезла. Растворилась в
черном тумане. Но какая же она красивая! И взгляд у нее вовсе не
замораживающий, а скорее любящий и нежный.