— Как она? — сквозь вязкую дурную
муть в голове эхом раздался смутно знакомый голос. Где же она его
слышала?
— В сознание не приходила, — ответил
кто-то еще. Этот голос был грубее. Сиплый, надтреснутый, как у
старика.
— Должна была, — в интонациях
первого послышалось беспокойство, шаги приблизились, и на лоб
Сольвейг легла прохладная ладонь. Девочка в ужасе попыталась
сжаться и, не сдержавшись, застонала от боли. — Тихо-тихо-тихо, –
зашептал голос, – Все хорошо. Все уже закончилось. Больше тебя
никто никогда не обидит. Обещаю. Теперь все будет совсем
по-другому, — нежная рука гладила ее по голове, и Сольвейг
становилось лучше. Ужас отступал, а вместо него в груди разливалось
тепло и уверенность. Как когда-то давно рядом с папой.
Теперь она узнала его! Этот тот
парень из грез! Маг, который убил Рыбу! Значит то, что ей
привиделось — правда?! Все это было на самом деле?! И ее мучители
мертвы?! Она попыталась открыть глаза, но ничего не получилось,
будто веки залили вязким рыбьим клеем. Руки тоже не слушались. Зато
с попыткой пошевелиться накатила новая волна боли и дурноты.
— Лежи спокойно, — властно
скомандовал парень, — Тебе нельзя шевелиться. И молчи. Все вопросы
потом, когда поправишься.
Пришлось послушаться. Да и парень
прав, нет у нее сил. Даже дышать тяжело. Жесткий, как терка, язык
прилип к сухому небу. Спаситель будто прочитал ее мысли, губ
коснулась влажная прохлада. Сольвейг приоткрыла рот и почувствовала
на языке сладкий с кислинкой вкус какого-то сока. Или это не сок?
Неважно! Главное утолить жажду.
— Ей нужен лекарь, — произнес
второй.
— Что с товаром? — невпопад спросил
парень.
— Тридцать тысяч. На днях принесут
еще семь. Минус моя десятина. Твои тридцать три триста.
— Этого хватит на хороший дом?
— Смотря где.
— Мне нужен хороший, просторный,
добротный дом в спокойном районе.
— Если быстро, то надо еще столько
же.
Послышалось непонятное шуршание и
снова голос парня:
— Держи. Здесь пятьдесят. Купишь
дом, оформишь на нее, — сердце девочки замерло. Неужели речь идет о
ней? Да нет! Глупости! Не может быть! Кому они с мамой нужны?!
Мама! Как она там? Жива ли? Мысли тяжело заворочались в гудящей
болью голове. Сколько она пробыла в плену, сколько прошло времени?!
Раньше, когда Сольвейг думала, что умрет — это не имело никакого
значения. А теперь ей срочно надо домой!