- Уй, ё… - выдавил из себя человек.
Темно было… Первый удар вышел не очень точным, мужик машинально
отпрянул, когда он его дёрнул на себя, пришлось бить второй раз. И
только после этого мужик обмяк. Уполномоченный хватает его шиворот
и тащит подальше от света, к закрытой двери черного входа. Там
заталкивает за ящики, возвращается за оружием и его уносит в
темноту, после, нащупав в карманах мужичка рацию достаёт её, кладёт
к себе в карман и почти бегом кидается к туалетам… Он хочет
закрыться в одном из них, но не успевает… Едва Андрей Николаевич
пробегает мимо кухни, как в светлом проёме ведущему в зал,
появляется рослая фигура, он останавливается там и подняв рацию
произносит:
- Ну, ты где есть-то?
«Здесь!» - Горохов замахивается не него револьвером из темноты.
Когда человек замечает уполномоченного, реагирует он с запозданием.
И снова первый удар у Андрея Николаевича не выходит, человек
всё-таки успел сгруппироваться, пришлось быть ещё и ещё раз… И
только третий удар, по склонённой голове был удачным.
Револьвер «Кольцова» что не говори, а штука универсальная.
Теперь Горохов, вытирая кровь с рукояти оружия, рассмотрел при
относительном свете мужичка, что лежал у его ног. Так и есть, на
пыльнике у того, была большая буква «М».
Когда он тащил его мимо кухни, то обе женщины стояли у двери и
смотрели на него, ему пришлось остановиться и сказать
успокаивающе:
- Милые… Всё в порядке, работайте, работайте.
Он бросил второго мужика рядом с первым и быстрым шагом,
теперь-то ему точно нужно было торопиться, вышел из коридора в зал…
А там всё так же играла музыка, кондиционеры разгоняли сигаретный
дым, красивые, холёные женщины, сидели положа одну голую ногу на
другую и поглядывали на уполномоченного, а тот спокойно подошёл к
стойке на которой так и стояла его водка, взял стакан и, отодвинув
респиратор, залпом выпил её. Потом, под неодобрительным взглядом
барменши, снова достал свою влажную сигарету и закурил её, сказав
смотрящей на него за барной стойкой женщине:
- Чаевых не дождётесь.
И пошёл к выходу. Всё, теперь ему нужно было уносить ноги, но
тот фургон, который он заметил ещё до входа в бар, всё ещё торчал
на перекрестке, поэтому, с показной неторопливостью он, покуривая,
пошёл обратно, прошёл пару десятков метров и свернул в первый
попавшийся ему проулок. И лишь там, в далеке от фонарей, перешёл на
быстрый шаг.