- По нашим, венерианским делам что?
- Да у нас пока всё также. Субъективно фоновый шум тише и тише.
Даже твоя жестокая казнь того министра никого особо не взволновала.
Ну, казнили. Ну, яйца пожгли. Так недавно в Альфе многие
пострадали, чем он лучше? И пострадали из-за таких вот уродов,
которым наплевать на Венеру, которые только для себя живут. Там
даже намёка на недовольство нет, хотя твоя Беатрис прислала сводку,
что кто-то пытался инфоповод раздуть. Безуспешно.
Беатрис так и «зависает» в Берлоге-один, от её имени взломщики
передают мне отчёты-«молнии», это которые ложатся сразу на стол, не
фильтруются «золотым» и его командой. Кажется, я оказался прав,
вряд ли после такого трэшака девочка пойдёт куда-то, кроме
информационной безопасности. Через три года – пока старшая школа,
но будет колымить на «трёшку» неофициально, обучаясь в процессе,
ибо контакты имеет.
А ещё последняя новость означала, что мои подчинённые во дворце
работу знают, несмотря на недостаток кадров. Ибо Берлога только
мониторит настроения, а вот воздействие на массы оказывает отдел, и
они справились даже в отсутствие яркого лидера и главы. Фрейя
грамотно поставила задачу, и они грамотно отработали… А ещё это
означает, что пора завязывать с индивидуальными революциями и
начинать работать в коллективе. Точка бифуркации, в которой
возможно воздействие на историю силой одной личности, пройдена,
страна возвращается в рабочий режим, и теперь, чтобы устроить
революцию, нужно иметь под командованием множество серых
неприметных совершенно не ярких, но очень нужных опытных
работников, и никак иначе.
- По военным поставщикам есть инфа? – продолжил опрос я,
переварив информацию.
Каролина покачала головой.
- В новостях нет. Бэль убежала, сказала, у неё что-то важное, но
она мне не отчитывается.
И правильно делает. Каролина хоть и «глас народа», но всё же
чужая. Представитель врага. И последнюю мысль сеньорита прочла по
моему лицу.
- Хуан, как думаешь, он выживет?
Пожал плечами.
- Тебе честно сказать, или попытаться утешить?
Интересная постановка вопроса. Но я предпочитал так, молотом по
наковальне, но не опускаясь до того, чтобы врать. Ложь простить
труднее, чем грубость.
- «Утешить» я кого другого попрошу! – насупилась она, опуская
глаза. – Давай лучше режь по живому. Если окажешься не прав –
поставлю за твоё здоровье. Но ты не даёшь глупых надежд, от этого,
конечно, хреново на душе, но лучше так, чем сладкая ложь
надежды.