– Да, вам хорошо…
«Ну вот, – подумал он, снова выбравшись на крыльцо. – Что и требовалось доказать… Разве у меня могло выйти что-нибудь в таком роде? Я – не Дали, ко мне чужая жена не сбежит…»
Не чувствуя в себе сил добраться до отцовского дома пешком, Никита прошел десяток метров до остановки и заскочил в уже отходивший трамвай. Днем он оказался полупустым, и Никита через весь вагон потащился со своей сумкой к кондуктору, которая и не подумала подойти к нему.
Он не запнулся. Он просто почувствовал, что больше не сможет сделать ни шага. Лина подняла голову и посмотрела на застывшего перед ней мужчину – сперва рассеянно, потом взгляд ее сосредоточился, как у человека, который пытается что-то вспомнить, хотя не может понять – что именно.
– Здравствуйте, – он откашлялся и повторил: – Здравствуйте.
– Мы знакомы? – не очень уверенно произнесла она.
– Да. То есть нет, конечно…
Никита без приглашения опустился на сиденье перед ней и повернулся, облокотившись о спинку. Может, он и подождал бы, пока Лина предложит ему сесть, но ведь ей было неудобно задирать голову…
– Вы не можете помнить, – начал Никита, с ужасом понимая, что даже не удосужился продумать этот первый разговор, от которого все и зависело. – Мы встречались с вами в лесу. Неподалеку от обрыва.
– В лесу?
– Вы несли такие огромные листья, похожие на перья… Я еще сказал, что вы – как птица.
– А! – Она беззвучно рассмеялась и прикусила нижнюю губу. Никита еще не знал этой ее привычки. – Помню!
– И меня помните?
– Да, конечно! А вы, наверное, решили, что я – ненормальная… Да? Так и было?
– Поэтому вы и ушли так быстро? А я подумал: райское создание спустилось на землю. А я спугнул.
Перестав улыбаться, Лина посмотрела на него испытующе. Ему показалось, что и сейчас она встанет и уйдет. Но она только сказала:
– Это неправда.
– Почему? – удивился Никита, точно зная, что не лжет.
– Разве у… людей бывают такие возвышенные мысли?
Почему-то ему показалось, что Лине хотелось сказать: у мужчин. Он счел правильным согласиться:
– Наверное, не у всех. У большинства не бывает.
Ей так захотелось улыбнуться, что у нее заблестели глаза:
– А вы, значит, не боитесь остаться в меньшинстве?
– О, вот чего я никогда не боялся! – с легкостью признался Никита, но тут же спохватился: «Она может принять меня за хвастуна». Он осторожно добавил: – Такое воспитание, понимаете? Мои родители всегда мне внушали, что нет ничего страшного в том, что девять из десяти собеседников тебя не понимают. Я радуюсь, если хоть один понял…