– Хэнк? – растерянно спросил он темноту.
– Эд… – вновь повторил кто-то, и на этот раз было ясно, что его
воображение тут ни при чём.
Неужели он ошибся и Хэнк ещё жив? Эдуард протянул вперёд руку,
пытаясь нащупать голову товарища, как вдруг запястье его схватили
поистине мёртвой хваткой жилистые старые пальцы. В темноте, как два
крохотных светоча, зажглись мертвенно-голубые глаза Хэнка. От
неожиданности Эдуард отшатнулся и попытался вырваться, но не
смог.
– Тебе нельзя оставаться здесь, Эдуард, – раздельно и чётко
сказал мёртвый старик, буравя его пылающими глазами, и юноше
показалось, что он слышит голос отца. – Они скоро придут.
Они вернутся.
Мертвец таращился на Эдуарда, прожигая его взглядом, словно
высматривая что-то за спиной напарника. Придавленное тело тряслось
и дёргалось, будто пыталось выбраться из-под завала.
– Когда ночь окрасится кровью, – объявил Хэнк, – ты должен быть
готов!
Охваченному ужасом и смятением юноше наконец удалось
выскользнуть из захвата окровавленной, холодной руки – и он
бросился к выходу из штрека. Озарённый призрачным, голубым светом,
Эдуард старался не думать, что было его источником.
– Ты должен быть готов! – кричал ему вслед мёртвый друг голосом
лорда-отца. – Они близко! Ты должен быть готов!
Ободранными пальцами Эдуард впился в прутья запертой решётки и
стал истошно звать на помощь, пытаясь перекричать леденящий душу
голос существа, бьющегося в заваленном тупике штрека за его спиной.
Существа, которое ещё утром было его лучшим другом…
Он звал, но никто не приходил, чтобы спасти его от этого
безумия. Звал, пока не сорвал голос.
Глава пятая. Перекрёстки
Люди молвят, будто орки глупы и примитивны по самой своей
природе, однако я не соглашусь с этим. Их дикарское поведение и
архаичность есть следствие молодости их культуры и незрелости
нравов. События, свидетелем которых стал автор сих строк, наглядно
показали, что истинную природу этого народа нам лишь предстоит
постигнуть.
Пальтус Хилл. «Генезис
видов»
Между деревьями, роняющими свои последние краски на холодную
землю, мелькнули силуэты взмыленных, покрытых мохнатыми шкурами
двуногих зверей. Тёплыми, влажными облаками их тяжёлое дыхание
хрипло вырывалось в осень.
Оша не покидало чувство тревоги. Как стая волков, они бежали
вниз по течению ручья, того самого, по которому в начале осени Ош
шёл вслед за Зорой. Сейчас она тоже была здесь, но от хромоты не
осталось и следа. Сжимая длинное охотничье копьё с зазубренным
костяным наконечником, рыжеволосая бестия неслась подобно ветру.
Она отдавала себя лесу, сливалась с ним в одном диком, неистовом
порыве.