У них была одна попытка… и наказанием за ошибку стала бы
гибель.
Над головой простирался лёд. Эдуард слышал, как он глухо
потрескивает под ногами людей, как их крики доносятся сверху,
превращаясь в далёкие неразборчивые отголоски, словно долетавшие из
другого мира.
Как только прорубь осталась позади, вода стала гораздо
прозрачнее. Впереди показалась тёмная громадина скалы, уходящей в
каменистое дно. Первые предательские спазмы в груди Эдуарда
начались, когда беглецы достигли этой угрюмой каменной стены.
Ничего. Ни пещеры, ни трещины, ни какого бы то ни было намёка на
отверстие.
Лёгкие Эдуарда начинали гореть огнём, в то время как сам юноша
отчаянно пытался сдержать нарастающую панику. Ярви указал рукой в
сторону, и беглецы попытались обогнуть огромную колонну, словно
подпиравшую ледяной свод. Всё, что они видели перед собой, –
неровная поверхность неумолимого камня, тронутого кое-где
водорослями.
«Я умру здесь, – подумал Эдуард, чувствуя, что воздух вот-вот
извергнется из его груди, – и эта скала станет моим надгробным
камнем».
Цепь больно дёрнула руку, прервав мрачные мысли. Ярви тянул его
куда-то ко дну.
Сначала Эдуарду показалось, что напарник просто утонул, но потом
юноша и сам увидел тёмную линию еле заметной трещины, в которую
едва мог протиснуться человек. Как мурена, покрытый татуировками
южанин скользнул внутрь, однако более крупному и широкому Эдуарду
не удалось проделать это с той же лёгкостью. Он сильно ударился
грудью о камни, и в этот момент взбунтовавшееся тело исторгло из
себя последние запасы драгоценного воздуха. При попытке нового
судорожного вдоха в его грудь устремилась только вода.
Перед тем как потерять сознание, Эдуард с ужасом понял, что
тонет.
Глава десятая. Сделка
Сантарская блуждающая стрела, именуемая также жалящей, имеет
таковую форму наконечника, что, уколов жертву, неизбежно оставляет
в её плоти отравленные осколки, вызывающие скорую и мучительную
гибель. Появилась на Самоцветных островах. Запрет к использованию
объявлен пятым военным эдиктом
Конрада I Завоевателя, от 735
года эры человека.
«Орудия и приёмы военного дела
восьмой сотни»
Пальцы Оша вцепились в древко копья так, словно это была палка,
протянутая утопающему в трясине. Тем временем свободная рука
развязывала ремень, прикреплявший ножны короткого меча к поясу.