Бывшей жене беру что-то с молоком и сахаром, себе просто двойной черный без всяких добавок. Возвращаюсь и протягиваю Владе пластиковый стаканчик. Она сразу делает несколько маленьких глотков и слегка морщится, когда еще горячая жидкость обжигает язык и губы.
Следую ее примеру и тоже пробую порошковую дрянь.
— Я не представляю, как Агриппина переносит все это, — произносит сдавленно, опять вскидывает взгляд на меня.
— Она сильная, ты же знаешь. Когда отца не стало, я ни разу не видел и не слышал, как она плакала. Агриппина его сильно любила, это было видно до всего случившегося, но не позволяла чувствам взять верх даже на несколько секунд ради нас с Егором.
— Ты звонил ему? — спрашивает с какой-то надеждой. — Он приедет?
— Звонил, но он не взял. Я, конечно, скинул ему адрес, но вероятность того, что он приедет, с каждой минутой все быстрее движется в сторону нуля, — подытоживаю его поведение.
— Агриппина хотела бы его видеть…
— Ну что я могу сделать, если из него такое дерьмо выросло, — отвечаю ей и сажусь рядом.
Какое-то время мы сидим молча.
— По поводу вчерашнего… — решаю прекратить затянувшуюся паузу.
— Ничего не было.
— Мне вот интересно, на какой раз ты сдашься и все-таки признаешь, что между нами что-то было?
— Никаких «раз» больше не будет, Марк, — она крепче сжимает этот несчастный стаканчик и сама же вздрагивает от резкого звука смятого пластика. — И я надеюсь, что ты больше не будешь ни к чему меня принуждать.
Опять же специально выводит. Принуждаю я ее. Вчера же сама текла так, что трусики выжимать можно было, а сегодня меня опять какого-то хера записали в насильники. Я не большой любитель американских горок, и такое поведение, честно говоря, меня раздражает.
А самое фиговое, что сразу хочется доказать бывшей жене обратное. Сделать так, чтобы она снова стонала в моих руках.
И ведь стонала бы. И кричала в том числе.
Если бы обстоятельства были другими, Влада уже сама умоляла бы меня о продолжении.
— Как она? — моя бывшая тут же подрывается с места, едва не расплескав оставшийся в стакане кофе, когда из кабинета выходит приставленный к Агриппине врач.
— Вы родственники?
Тут уже я подхожу ближе и даю понять, что да, родственники.
— Мне, к сожалению, нечем вас порадовать. Опухоль растет стремительнее, чем ранее предполагалось. Сейчас все в порядке, но я даю месяц. Дальше… Ну, вы сами все понимаете.