Если этого не сделать, жди очередную склоку. Этим двоим только повод дай.
– Видела её зрачки? – склоняется ближе к её лицу Рената.
– Видела…
– Эй, Самойлова, приём! – щёлкает пальцами у неё перед носом.
– Мм, – Ксюша морщится и снова прячет лицо в коленях. – Мне плохо.
– Ну ты и выкинула фортель, зануда! – качает головой брюнетка. – Сначала изуродовала тачку жениху, а потом и вовсе пропала с каким-то парнем почти на трое суток. Тебя вон уже в лесополосе с овчарками ищут!
– Ренат, – бросаю на неё выразительный взгляд.
Самойлова тем временем сползает по стене вниз, прямо на пол.
– Отойдите, – Захар наклоняется и подхватывает Ксюшу на руки.
Та, явно ничего не соображая, доверчиво тянет к нему руки. Вот чтобы такое в здравом уме – да никогда!
– Отнесу её пока в спальню.
– Какая удача! – восклицает Рената, недвусмысленно ухмыляясь.
– Дура! – раздражённо выплёвывает он, переступая через бардак, который устроила Ксюша.
– Такой шанс выдался! Троицкий, не упусти! – продолжает стебаться она.
– Эй, ну достаточно, – пытаюсь её притормозить. – Чего завелась?
– Да потому что бесит. Вечно нянчится с ней как с ребёнком, – обиженно отклянчивает нижнюю губу, наблюдая за тем, как парень удаляется в соседнюю комнату.
– Захар просто очень переживает за неё, ты же знаешь.
– Ну разумеется, – Рената закатывает глаза. – Дорохов, кстати, рвёт и мечет. Примчался ко мне ни свет, ни заря. Глаза бешеные, вена на шее вздулась. Как начал орать. Где мол Самойлова?
– Да пошёл он, заслужил, – устало отвечаю я.
– У тебя-то что? – она садится на диван и откидывается на подушки.
– Большие проблемы.
– По телефону ты рассказывать не стала, нашу поездку в Италию отменила… Хоть бы предупредила! Так не делается, Арин! – начинает меня отчитывать, а я этого терпеть не могу.
– Не до Италии. Я человека сбила, – выдаю сразу, без прелюдий.
Вернувшийся в гостиную Троицкий присвистывает.
– Живой, надеюсь? – Рената на пару секунд подвисает, замерев с открытым ртом, но потом довольно быстро берёт себя в руки и вопросительно вскидывает бровь.
– К счастью, да, но травмы тяжёлые.
– Дышит, остальное автоматом неважно, – отмахивается она.
– Ну я бы так не сказал, – снова вступает с ней в спор Захар. – Есть, Корецкая, такое понятие как качество жизни, и у инвалида это самое качество существенно ниже.