– Организм молодой, сильный и выносливый. Рассчитываю на то, что ваше состояние в ближайшее время стабилизируется и мы сможем провести операцию.
– Операцию? – неосознанно повторяю вслед за ним, выныривая из пучины мрачных дум.
– Остеосинтез.
Видит немой вопрос в моих глазах. Знакомый термин, но что означает – не помню.
– Метод сращивания кости при тяжелых оскольчатых переломах, – поясняет Иван Петрович.
– Ясно, – отзываюсь апатично.
– Это хирургическая репозиция, осуществляемая при помощи различных фиксирующих конструкций.
– Штифты-винты-пластины? – озвучиваю свою догадку.
– Совершенно верно. Цель остеосинтеза — обеспечение стабильной фиксации отломков в правильном положении с сохранением функциональной оси сегмента и стабилизация зоны перелома до полного сращения.
Киваю. Всё это понятно конечно, но стоит только представить длительность периода восстановления и в прямом смысле слова становится дурно…
Мать тяжело вздыхает и достаёт платок. Её и правда пора отправить домой. Итак тошно, а от этих жалостливых взглядов хреново вдвойне.
– Существует два вида остеосинтеза — погружной (внутрикостный, накостный) и наружный чрескостный. В вашем случае рекомендован погружной. Но лишь тогда, когда состояние стабилизируется, – травматолог снимает очки с толстенными стёклами и протирает их тканевой салфеткой. – Наиболее перспективным для лечения большинства диафизарных переломов костей голени является закрытый интрамедуллярный остеосинтез с блокированием. К его основным достоинствам относится значительная прочность, малая инвазивность, быстрое восстановление функции опоры и движения конечности.
Быстрое восстановление. Сколько? Два месяца, полгода, год? Больше?
– Виктор Сергеевич готов всё оплатить, – слышу я сквозь поток беспокойных мыслей, нещадно атакующих ушибленную голову.
– Кто? – переспрашиваю озадаченно.
– Отец той девушки, – переглядываясь с травматологом, поясняет мать.
– Какой девушки? – нетерпеливо уточняю я, не обращая внимания на действия медсестры, вновь колдующей над капельницей.
Видимо, до сих пор туго соображаю. Прямо как последний тормоз.
– Полагаю, той, что была за рулём, – отвечает мне врач и поднимается со стула.
До настоящего момента я не знал о виновнике ДТП ровным счётом ничего. В моих воспоминаниях есть только ночь, свет уличных фонарей, зебра и чёрная тонированная машина (мерседес вроде). Удар – это последнее, что я помню.